как они смогут это сделать: «нужно научится управлять нашими корнями и на них, как на тех странных палках у людей, пойти в бой».
До нашего поселения эта идея дошла спустя всего неделю, как ели по всему миру начали готовится к выходу на землю. Сначала кто-то был против, ведь такие нападения бесполезны и опасны, однако, услышав от старосты, что это дань уважения, сразу согласились. В этом поселении про уважение речь часто заходила, хоть и большинство ёлок этого ненавидели.
Спустя год первые ели вышли на землю и неуклюже поползли вперёд. Им огромного туда стоило сначала двинуть корнем, затем перенести на него вес и устоять. А ещё и в бою им управлять будет совсем невозможно. Они потратили ещё год на тренировки. Приходилось на месяцы снова уходить под землю, потому что дереву не хватало энергии на движения. Они могли суммарно за год ходить лишь тридцать один день. Поэтому разбивали это время на весь год и тренировались. Вместе с ними начинал тренироваться и молодой Кранти, но сейчас речь не о нём.
И вот наступило время первой охоты. Кто-то передал им местонахождение ближайшей деревни и сказал атаковать именно её. Другие деревни и даже города захватывали то ли ёлки посильнее, то ли большим числом, я уже не помню. В общем, пошли они все вместе на охоту.
Никто так и не придумал хорошего плана. В те года у них был очень плохой староста, слишком глупый и не предусмотрительный для таких мероприятий. Возможно, даже родственник Деда-многолета, однако этого мне не рассказывали. Напали они не со всех сторон, мешая людям сбежать из деревни, не осторожно и незаметно, а пройдя с главного входа в деревню. Ещё за несколько километров все в люди увидели этих идиотов, схватили оружие, что только нашли за десять минут, и побежали на встречу.
Хоть в тот день победили ёлки, умерло у них в разы больше друзей, чем кто-то мог рассчитывать. Лишь единицы могли правильно и спокойно сражаться, не подставляя свои корни. Все остальные шли напролом.
Они не сели отдохнуть, не взяли своих елей, чтобы потом похоронить, а наоборот мигом побежали далеко в лес. Они испугались, что сейчас на них выйдет больший отряд и всех перебьёт. Потом, конечно, многие себя корили за трусость, но я их понимаю.
На удивление, из-за того, что староста погиб почти первым, никто не думал над своими ошибками. Спустя пару часов после побега одна ёлка начала язвительно смеяться, потом прыгать и кричать всем, что они победили. Остальные начали подражать ей для большего успокоения. Однако, действительно, они начали это праздновать.
Чувствуя, что энергия на грани, каждый стал аккуратно откапывать себе ямку, а потом зарываться. Так они простояли до следующей зимы. За это время новые ели стали прорастать, а те, кто застал первую охоту, начали нагло врать, как героически отправились в деревню к этим паршивым людям, как победили, не потеряв ни одного из своей армии. А новорождённым ничего не оставалось, кроме как верить.
Когда наступил декабрь, новый староста, который у них есть до сих пор, спросил, куда идти на этот раз. Ему всё объяснили, будто имея карту, и поселение выдвинулось в долгое путешествие. Шли они без остановки двадцать три дня, пока не наткнулись на одиноко стоящую ёлку. Он что-то себе бормотал под ветвь и не обращал ни на кого внимания.
— Эй, ты! — крикнул староста.
Но он не сразу посмотрел, всё повторяя себе какую-то мысль. А когда наконец повернулся, сухо спросил: «Чего вам?»
Староста объяснил, куда они направляются и зачем. Этому парню было плевать. Он лишь мотнул веткой и снова что-то затараторил.
— Слушай, а не проведёшь нас? — вдруг мягко обратилась одна из елей.
Тот немного злобно ответил:
— Как я по-вашему буду ходить? Это вот вы такие мутанты, а я нормальный!
Объяснив, как управлять своими корнями и еле уговорив попытаться, все лицезрели за тем, как новый союзник медленно поднимается. Сначала из земли показались кончики корней, затем по одному просочились корни, на которые он опёрся, с невероятным усилием начал подниматься и вдруг рухнул назад. С болью ахнул и задёргал корнями.
— Помогите же ему! — крикнул староста.
Все тут же обступили новенького, подняли и поправили сломавшиеся ветви.
— Как хоть тебя зовут?
Он сильно удивился. Правда, он и знать не знал, что это значит. Вся его жизнь прошла здесь в одиночестве, и парень никогда не слышал, что такое «звать». Удивляюсь, как он так спокойно со всеми разговаривал, если никогда не видел. Наверное, просто не до конца осознал происходящее, ведь на следующее утро он как сумасшедший бегал, прыгал, разговаривал с каждым и никому покоя не давал.
— Что это значит?
— Ну-у… Скажи своё имя.
— У меня нет имени. — буркнул тот и снова попятился назад, вырвавшись из крепких корней своих спасителей.
— Тогда будем звать тебя… Фекомод! — произнёс староста.
Всем имя понравилось, лишь его носителю было всё равно. Назвали бы Пнём Сутулым, он и не повернулся бы, чтобы что-то ответить.
И вот повёл он их всех к деревне, часто спотыкаясь или падая. Многие удивлялись той лёгкости, с которой новенький научился управлять корнями. Парочка ребят, кто был с ним одного возраста, расспрашивали про жизнь в одиночестве, но Фекомод коротко отвечал, никак не выходя на разговор.
Наконец показалась деревня. Фекомод решил не участвовать в этой охоте, а лишь понаблюдать и помочь в случае беды. Ему не стали мешать. И вновь не самый большой отряд из двадцати шести ёлок, не включая новорождённых, которые остались вместе с Фекомодом и одной из старух, напал с главного въезда. И опять их контратаковали, опять многие пострадали и даже погибли, вот только остальные чудом победили. Фекомод наблюдал за боем хоть и со стороны, но с невероятным интересом. В каждый момент, когда он замечал ошибку, начинал во весь голос кричать, как нужно сделать и его даже слушали. Не все, не всегда, однако слушали. И вот бой закончился. Разгорячённый и злой Фекомод подбежал к выжившим.
— Ты! — ткнул он в одного из стариков. — Зачем ты в тот момент уклонился? Топор и так бы прошёл мимо, а из-за твоей тупости погиб он! И ты! — указал он на девушку. — Увидела пилу и тут же убежала! Кто вас так драться учил? И зачем вообще было нападать с самого видного места, болваны?! — всё орал он, пока староста молча рассуждал.
Потом он подошёл к Фекомоду и сказал:
— Ты прав! Теперь ты будешь
