дождя.
– То-то и оно, что дочь…
Царевна, хоть и не видела отца, но живо представила, как тот степенно кивнул, когда течение, отражая гнев Володыки, упруго толкнуло ее в грудь.
– А раз дочь, так изволь слушаться!
За дверьми залы, высокими, украшенными морскими коньками, звездами да трезубцами, куда как раз добралась Марья, явно разгорались нешуточные страсти, и она, не став тянуть, решительно толкнула бесшумно разъехавшееся в стороны тяжелые створы.
– Ар-р-р! Несправедливо! – стройная, точно тростинка, черноокая Варвара яростно топнула ножкой, как никогда сейчас напоминая готовую к броску мурену. – Не желаю я смертного удела! Не желаю мужа земного! Не желаю! Ответь, отец, за что мне такое наказанье?!
Она рванулась с места пойманною в сети неркою, так, что длинная коса ее плетью стеганула воду.
– Наказанье?
Володыка следил за своенравной дочерью со своего трона одним лишь взором. Внешне по обыкновению спокойный, недвижимый и уверенный – однако ж бушующее в окне над его главой море с лихвой выдавало истинное настроение повелителя подводного царства.
– Дюжина дочерей моих до тебя сему уделу покорялись. И дюжина покорится после…
Подводный царь перевел взор на застывшую в дверях наследную царевну.
– Марья… Знать, все ж разбудили мы тебя?
– Да уж как тут не разбудить?
Притворив за собой двери, царевна требовательно и хмуро поглядела на отца с сестрою:
– Вы чего кричите так? Всю рыбу на десять верст распугали!
– Дюжина… – Варвара, мельком взглянув на сестру, поспешила продолжить прерванный спор. – Отчего же, скажи мне, морской Володыка, все твои дочери обязаны отправляться на погибель? Отчего я, младшая сестра, в жены смертному царевичу обещана, а не она вот, старшая?!
Молодая царевна, разом поняв, что высказала лишнего, осеклась и замолчала. А Марья опасно прищурилась:
– Да что ж ты такое говоришь, сестра? Никак, забыла, кто пред тобой?
– Не забыла.
Варвара, тут же забыв про смущение, с охотой приняла вызов, точно щука, заглатывая наживу нового спора, и тряхнула тяжелой косой.
– Да только разве я не права где-то? Скажи, разве по чести это, чтобы младшая дочь первее старшей свадьбу играла?
Марья, опешившая от столь дерзкого поведения сестры, ответила не сразу. Пусть Варвара сызмальства и была вспыльчивой да на поводу у чувств любила идти, да все ж на ее памяти такого себе еще позволяла. Перечить отцу, грубить сестре да кричать криком, точно дитя малое… Нет, такого спускать Варе было нельзя ни в коем случае.
Марья вскинула подбородок и ледяным тоном молвила:
– Все в чести, что по воли Володыки. А тебе успокоиться нужно, сестра. Пока худо не стало…
Царевна со значением взглянула на Варвару, в надежде, что та угомонится, а сестра вдруг горько усмехнулась:
– Худо?! Да куда уже хуже-то, а?!
В бездонных очах молодой царевны сверкнули слезы, и у Марьи против воли невольно сжалось сердце:
– Послушай, Варварушка…
Сжалившись над сестрою, она протянула той руки и тепло улыбнулась:
– Успокойся, пожалуйста… Чего ж ты так буйствуешь? Разве отцу нашему не виднее, что лучше для нас?
– Ах, да как же не понимаешь ты, Марья? – Варвара в отчаянии заломила руки. – Он ведь меня на сушу сослать хочет! За смертного сосватать! Кабы с тобою такое сделать хотели, тоже бы считала, что отцу виднее?
Варвара, казалось, хотела сказать еще что-то, но тут по залу разнесся тяжелый глас Володыки:
– Довольно!
Сестры, замерев, переглянулись, когда подводный царь неспешно поднялся со своего трона, ибо в этой неспешности затаилась невысказанная угроза.
– Марье по задумке моей суждено стать Володычицей морскою. Дабы впредь на ее силе волшебной царство придонное держалось. Только на Марью, и ни на кого другого, желаю я возложить эту нелегкую ношу. Оттого и не стать сестре твоей, Варвара, никогда ничьей женой.
Володыка жестко поглядел на старшую дочь, и она в который уж раз с тяжелым сердцем подумала о том, сколь долго уж слушает эти сладкие речи. Далекое, несбыточное Володычество, ждать которого – дело пустое. Уж это-то Марья поняла давным-давно. Ибо возможно ль воцарение твое, покуда отец твой – извечный морской Володыка? А звание гордое наследной царевны – лишь слова красивые, извечное заточение во Хрустальном дворце прикрывающие. И не в первый раз уж Марья подумала вдруг, чем судьба ее собственная, не лучше ль удел смертный, тот, что другим сестрам достался. Ведь жизнь их, пусть и короткая, зато своя…
Царевна тяжко вздохнула и вскинула глаза, столкнувшись взглядом с родителем. Темные очи его, казалось, видели ее насквозь, читая мысли, точно открытую книгу, и Марья в испуге поспешила отвести взор. Впрочем, Володыка, если что и познал из ее помыслов, вида не подал. Вместо этого он подошел к младшей дочери и молвил ласково:
– А в тебе, дитя, глупая молодость говорит, коль ты свой удел горше сестринского считаешь.
Подводный царь по-отечески заботливо погладил Варвару по щеке. И в этом простом жесте было столько тепла, столько трепетной заботы, что Марье на секунду почудилось – отец готов переменить свое решение. Но Володыка заговорил, и все тут же стало на свои места.
– Завтра же станешь женой земного царевича…
– Ах!
С вскриком зло отбросив его руку, Варвара в слезах выбежала из залы, а Володыка, проводив ее спокойным взглядом, молвил, будто в пустоту:
– Не знает она, сколь ценен мой дар… И как скорблю я по каждой из отданных дочерей…
Пройдя к трону, он медленно опустился на него и, переведя взор на царевну, разрешил:
– Раз есть что сказать, так не молчи, Марья.
– Негоже дочери против воли отца идти.
Нахмурившись, царевна скрестила руки на груди. Она бесконечно любила младшую сестру, но столь вольное поведение Варвары возмущало наследницу морского трона до глубины души.
– А царевне своему Володыке перечить тем паче!
Марья хотела продолжить отчитывать Варвару, но стоило пред очами ее встать несчастному, заплаканному лицу сестры, как она против воли молвила вдруг:
– И все же… Не гневайся ты на нее, Володыка. Знаешь ведь, в сердцах то…
Кротко улыбнувшись, Марья подошла и накрыла ладони отца своими изящными ладошками. После чего с опаскою продолжила:
– Уверена, не пройдет и седмицы, как поймет Варюша мудрость твою. Хоть, что бы ты ни говорил, удел ее и незавидный…
Нахмурившись, Марья поджала губы.
– Незавидный, говоришь? – Володыка пронзил царевну внимательным взглядом черных глаз. – Хм. Быть может…
Он умолк задумчиво, а Марья с грустью взглянула в сторону полуоткрытых дверей и уже увереннее продолжила:
– Варвара всем сердцем желает во дворце Хрустальном остаться. Дело твое продолжать, оплотом царству подводному быть… А ты ее на берег ссылаешь, в руки царевичу, что не мил. Почему?
– Чтоб Володычицей морской стать, многими качествами обладать нужно. И если силы с волею Варваре не занимать, то мудрости с рассудительностью ей как раз недостает. Оттого и преемница моя ты. Впредь и навек.
Володыка наклонился и поцеловал дочь в лоб.
– О Варваре ж не тревожься. Ибо ей другой мой дар достанется.
– О каком даре говоришь ты,
