качестве пианиста сопровождалось восторженными откликами. Музыкант активно сотрудничает с К. Гутхейлем, одним из крупнейших нотоиздателей в России, печататься у которого считалось за честь. В скором времени в музыкальных магазинах начали спрашивать клавир «Алеко», созданный ранее Первый фортепианный концерт, фортепианные пьесы, романсы. Казалось, судьба благоволит необычайно одаренному юноше.
И вдруг... Смерть Чайковского потрясла Рахманинова. Он боготворил Петра Ильича, понимал, что счастливым началом творческой карьеры обязан именно ему. Отдавая последнюю дань уважения, композитор пишет Элегическое трио «Памяти великого художника», начатое 25 октября 1893 года, в день смерти Петра Ильича. Это была невероятно ответственная работа. Сам Рахманинов писал, что, сочиняя эту музыку, полную печальной красоты, он «дрожал за каждое предложение, вычеркивал иногда абсолютно все и снова начинал думать и думать».
«Жизнь молодого артиста, — вспоминает С. А. Сатина, двоюродная сестра Сергея Васильевича, — была трудная. Хотя он и не кутил и не пил, но был молод, любил щегольнуть, прокатиться на лихаче, посорить деньгами. Гонорар, получаемый за сочинения, у него не задерживался... Его часто начинало мучить сознание, что надо писать наспех, насиловать себя, чтобы вовремя получить деньги. Ему пришлось поэтому прибегнуть к другому источнику существования — частным урокам».
Трудно представить, как поначалу тяготили Рахманинова эти занятия, не страдающие избытком музыкального таланта ученицы, старательно разыгрывающие выученные экзерсисы. Но скоро он придумал себе развлечение, совмещающее приятное с полезным. Скучающий педагог, слушая своих подопечных, неожиданно начинал импровизировать на сухие темы упражнений, с ходу «прилаживая» симпатичный подголосок или целую вариацию. Много позднее одна из учениц вспоминала, что после таких уроков ее мать часто говорила: «Как красиво было то, что Сергей Васильевич наигрывал».
* * *
Творческий путь одаренного человека далеко не прост. Исключения здесь редки — практически каждый талант после первых воодушевляющих успехов сталкивается с непониманием своего искусства. Таким, во многом переломным, поворотным стал для Рахманинова 1897 год. Его по-настоящему первая взрослая работа — Симфония № 1, на которую композитор возлагал очень большие надежды, — провалилась.
На склоне лет Сергей Васильевич вспоминал, что на ее премьере «он прятался на лестнице, ведущей на хоры, зажимал временами уши, чтобы заглушить терзающие его звуки, стараясь понять, в чем его ошибка».
Плохое исполнение симфонии, откровенное неприятие этой музыки многими авторитетами, среди которых был и Н. А. Римский-Корсаков, — все это больно ударило по самолюбию молодого артиста.
Рахманинов писал свою симфонию почти год. Но работа над ней, невидимая и подсознательная, началась, естественно, значительно раньше. Вообще, как композитор сочиняет, из чего рождается музыка?
Для автора его музыка — это своеобразное окно в мир, язык, на котором он разговаривает со слушателем. Посредством ее он познает и оценивает окружающих его людей, их поступки, события, эпоху, в которой он живет. Видя доброту или несправедливость, испытывая горечь утраты близкого или прекрасное чувство любви, композитор год от года взрослеет и как человек, личность, и как художник. Так, исподволь накапливаются разноликие впечатления, образы, оседая где-то в глубинах памяти, хранясь в тайниках души.
Проходит время, и в один прекрасный день все прожитое, пережитое вдруг становится мелодией, темой, музыкой. В этом перерождении жизненных событий в звуки есть нечто колдовское, необъяснимое. В такие мгновения, когда посреди обыденного шума в голове композитора начинает звучать музыка, его музыка, он испытывает неизъяснимый восторг и блаженство.
Прекрасные мелодии, доселе никем не слышанные, играются на каком-то неведомом инструменте; они полнятся, целиком захватывая художника чарующим звучанием. Композитор еще не знает, по каким лабиринтам его фантазии потекут и во что выльются поющие в его душе голоса, и послушно отдается волшебной власти своего воображения. Миг этот называют творческим вдохновением, озарением. Как краток он, и сколько за ним стоит сомнений, раздумий бессонными ночами!
Так рождается музыка. Она — самое заветное, чистое, чем композитор жаждет поделиться со всеми. И когда его детище, с муками выношенное, вдруг отвергают, снисходительно усмехаясь или недоуменно пожимая плечами, — это трагедия для художника.
Так случилось и с Рахманиновым...
* * *
...Целыми днями он лежал на диване в своей комнате. Когда друзья, пытаясь как-то развеять его тоску, участливо узнавали, что нового он пишет, Сергей Васильевич отвечал, что уже больше не композитор. Опасаясь за здоровье музыканта, врачи прописали ему полный покой. Лето Рахманинов провел в деревне, отдыхая, постепенно приходя в себя.
Наступила осень. Сергей Васильевич, понимая, что время сочинять еще не пришло, принимает предложение занять пост второго дирижера в Русской частной опере.
Ее возглавлял Савва Иванович Мамонтов, фигура колоритная, противоречивая. Он, выходец из купцов, благодаря врожденной сметке быстро стал одним из богатейших российских промышленников, умным, энергичным, удачливым. Помимо деловой хватки природа наделила его могучей тягой к прекрасному. Мамонтов был хорошим скульптором, занимался музыкой и живописью, писал драматические произведения и сам же играл в них...
Один из крупнейших русских меценатов, он близко сошелся с художниками И. Е. Репиным и В. А. Серовым, К. А. Коровиным и М. А. Врубелем. Его тянуло к опере, театру — искусству синтетическому, где воедино слиты музыка и поэзия, пение и живопись, режиссура, игра актеров, костюмы.
В 1885 году С. И. Мамонтов открывает в Москве собственную антрепризу, названную им Русской частной оперой. На фоне тогдашних императорских театров — Мариинского в Петербурге и Большого в Москве, новый коллектив сразу выделился оригинальным, творческим решением постановок, уже считавшихся классикой, поиском своего пути, далекого от рутины и штампа традиций.
1897 год. В театре Мамонтова полным ходом идет подготовка нового спектакля — «Хованщины» Мусоргского. В ней заняты лучшие силы. Художник Аполлинарий Васнецов (брат знаменитого «былинного» Виктора Васнецова), досконально знающий древнюю Москву, пишет декорации. Хор, оркестр, солисты — все в лихорадочной работе: разучивают партии, репетируют.
Однако Мамонтов неспокоен. Его волнует, что дирижировать «Хованщину» будет Е. Эспозито, итальянец по происхождению. Савва Иванович знает его как грамотного, честного музыканта, но... Вряд ли капельмейстеру, в жилах которого течет горячая южная кровь, будут понятны, близки идеи Мусоргского, трагедия России, судьбы ее народа, по-русски могучий размах оперы.
Класс А. Аренского. Слева направо: Л. Э. Конюс, Н. С. Морозов, А. С. Аренский, и С. В. Рахманинов
Мамонтов убежден — его театру необходим плоть от плоти русский дирижер. И он со свойственной ему быстротой делает выбор. Рахманинов. Молод, талантлив, требователен — качества, далеко не часто
