завтра же! — на последних словах в голосе отца мне почудился такой гнев, что я невольно отшатнулась.
Ничего не выйдет, как бы я не пыталась достучаться до отца, между нами непробиваемая стена. Он не слышит меня, не хочет слышать и думать о моих чувствах. Мне необходимо спасти себя. Я сделала все возможное, но он отказался от меня. Бросив на отца прощальный взгляд, я вышла из кабинета.
Не успела пройти и пары метров, как из-за угла на меня вышла ухмыляющаяся мачеха.
— Какая неблагодарная дочь у моего дорогого мужа, — притворно вздохнула она, даже не силясь скрыть злое торжество в глазах и голосе, — Кормил, растил, мужа прекрасного нашел, будущее обеспечил, а она доводит отца своими детскими капризами. Муж ей не тот, работать она собралась. А вот и не выйдет у тебя ничего, — расхохоталась Катарина, — уедешь к Бомонту с глаз моих как миленькая. Хотя, — она окинула меня задумчивым взглядом, — может тебе еще повезет, и он недолго протянет. Станешь молоденькой симпатичной вдовой с деньгами. А там и новые женихи подтянутся, — закончила она с мечтательной улыбкой.
Я ошарашенно посмотрела на мачеху. Она это точно обо мне говорила?
Катарина, словно опомнившись, бросила на меня холодный взгляд и махнула рукой:
— Слышала отца? Нечего тут расхаживать. Иди в комнату и сиди там.
Подхватив юбки, мачеха пошла по коридору. К мужу она не заглянула.
Я посмотрела ей вслед, недоумевая, что моего отца могло привлечь в этой особе. Свою маму я не помнила. Она умерла, когда я была совсем маленькой. Но моя нянюшка была просто волшебницей. В ней было столько любви и тепла, что она с лихвой компенсировала отстраненность и безучастие отца. К сожалению, после моего отъезда в Академию и появлении в доме Катарины, моя няня покинула графский дом. При каких обстоятельствах, куда, и есть ли адрес для связи, я так и не узнала.
Разумеется, я не стала слушать мачеху и продолжила свой путь в сторону кухни. Я искала единственного человека в доме, которому могла частично доверить свою тайну. Не рассказать о побеге, разумеется, я прекрасно понимала, что я уйду, а слуги останутся. Не хочу, чтобы у кого-то были из-за меня неприятности.
Перейдя через площадку, я попала в коридор для слуг. Здесь не было шелковых обоев на стенах и цвета темного меда паркетных полов. Но все вокруг дышало простотой, естественной красотой гладкого камня стен. Мои домашние туфли мягко ступали по добротному темного дуба полу. Целитель по сути, я тянулась ко всему натурально-природному. Погладив рукой выпуклый камень на кладке стены, я на мгновение обрела душевный покой, лихорадочно стучавшее после встречи с отцом и мачехой сердце замедлило ход, разум прояснился. Тяжелую, с кованными ручками дверь в кухню я толкнула уже полностью собранная и сосредоточенная.
Кухня встретила меня пышным жаром очага, уютным потрескиванием дров и умопомрачительными запахами мясного рагу и ванильных булочек. Веселый гомон помощников и притворно строгие окрики кухарки Дорфы, дополнили эту картину. Остановившись, я вдохнула, впитала в себя звуки и запахи и зажмурилась от удовольствия. Добрая кухарка обрадовалась мне, запричитала, усадила за стол и поставила передо мной миску с пышными булочками. Я не стала отказываться от угощения. Так, за ягодно-травяным чаем с булочками, мы просидели некоторое время, разговаривая на отвлеченные темы. Говорила в основном Дорфа, я слушала и временами поддакивала, думая о своем. И в тот момент, когда я открыла рот, чтобы начать обсуждение интересующей меня темы, дверь кухни резко распахнулась.
— Хозяйка, — раздался зычный голос, — принимай товар. В кухню спиной вперед вошел крупный мужчина, тащивший в руках необъятные короба.
Дорфа кинулась вперед, расчищать место на скамье рядом со входом. Вошедший, кряхтя, разместил там свою ношу и, потянулся, довольно крякнув.
— Иди поешь, — кухарка подтолкнула к столу вошедшего и, подозвав помощников, велела разобрать короба.
Посмотрев на мужчину, на принесенное им, я пыталась поймать ускользавшую мысль.
— На сегодня закончил, сейчас поем и в койку, завтра вставать ни свет ни заря, в городе ярмарка ожидается, — шумно хлебая горячий суп, рассказывал Дорфе мужчина.
— Купцы прибывают, — понимающе кивнула Дорфа.
— Южане, — кивнул он, — графиня шелков ждет и притираний новых.
Он покосился на меня, а я начала быстро соображать. Я не видела раньше этого мужчину, но, судя по всему, завтра под утро он отправится в город! Все получалось даже лучше, чем я могла себе представить! Всего то дождаться ночи и забраться под дерюгу в его повозке. А утром он сам отвезет меня туда, куда я так стремлюсь попасть. И не надо никому ничего рассказывать. Я чуть не захлопала в ладоши, так воодушевила меня эта мысль, но вовремя остановилась.
Когда мужчина ушел спать, мы с Дорфой еще поговорили, и я пошла к себе, попросив подать ужин в комнату. По дороге я выглянула из окна и заметила расположение повозки, в которой мне предстояло сбежать из родительского дома.
В ожидании ночи, я беспокойно мерила шагами комнату. Потом еще раз проверила, все ли собрала. Пару раз порывалась впихнуть в мешок милые сердцу безделушки и письма. Но оставила эту идею. Бежать надо налегке. После ужина я вызвала служанок и велела приготовить мне ванну. Не знаю, скоро ли мне представится случай искупаться, поэтому решила воспользоваться этим вечером.
Я долго отмокала в горячей воде, сидя по шею в ароматной пене. Служанки вымыли и высушили мне волосы, уложив их в толстые косы. Чистая и разомлевшая, я рухнула в мягкую кровать, намереваясь несколько часов подремать.
Глава 3
Проснулась затемно, за окном еле начинало светлеть летнее небо. Середина ночи. Я быстро умылась, оделась, завязала волосы в узел на затылке и покрыла косынкой. Проверила вещи и, тихонько приоткрыв дверь, выглянула в коридор. Вокруг ни звука. Ни шорохов шагов запоздавших слуг, ни бормотаний во сне, ни шепота полуночников. Самый сон сейчас у всех. Еще несколько часов до пробуждения первых слуг, разжигающих печи и светильники. Стараясь не шуметь, в мягких домашних туфлях, я начала двигаться в сторону выхода. Одной рукой держала узелок с вещами, другой легкие удобные туфли без каблуков. Без приключений добравшись до черного выхода, переобулась и отворила тяжелую дверь. Скрипнувшие в оглушительной тишине петли заставили меня замереть от страха. Я задержала дыхание и прислушалась к дому. Все было тихо. Я выскользнула за дверь и решила не рисковать и не запирать предательницу. В конце концов, никто же не отслеживает, кто из слуг встал первый и вышел из
