не чужой человек, и я волнуюсь за её благополучие. Чисто по-человечески.
– Ты еще не развёлся со своей бездарной актриской? – с насмешкой спросила Поля.
Она считала Арину величайшей актрисой современности. Пела ей дифирамбы после каждого спектакля, интересовалась её творчеством. Но как только я отшил Полину, у моей жены тут же пропал талант. Девчонка засаживала актёрское мастерство Арины при каждом случае. Что за двуличие? Скорее, детский сад.
Я, как и многие другие, восхищался своей женой! Старался посещать все её спектакли, активно спонсировал театр, в котором она работала. Арина всю свою жизнь положила на алтарь актёрской карьеры. Поэтому у нас не было детей. Она все время была на пике популярности, поэтому в декрет уйти никак не могла.
С одной стороны, я понимал её, как актрису, а вот, с другой, как жену, не очень. Нам уже не по двадцать лет. Времени родить и воспитать ребёнка с каждым годом становилось всё меньше и меньше.
– Нет. И не собираюсь.
– Тогда я переночую в доме родителей. Я к твоей мымре не поеду!
Мои силы на сегодня закончились. Я больше не хотел спорить. Не мог. Мне ещё с Ариной объясняться. Я знал один стопроцентный способ, как успокоить жену, так что чуток энергии мне необходимо оставить на супружеское ложе.
– Поль, перестань, – как можно ласковее обратился я к ней, заглядывая в глаза. – Ну, что ты в самом деле? Мы два года не виделись. Мне вот интересно, как ты жила всё это время… Посидим, поговорим…
– Так интересно, что ты мне ни разу не позвонил? – с надрывом произнесла она. – Зачем ты врёшь, Лев? Мне уже не 16! И даже не 18!
Ути, бозе мой! Взрослая что ли стала?
– Короче, Поля, – зашёл я с другого угла, придав своему тону максимум безразличия. – Если реально хочешь работать в фирме, мне нужно, чтобы ты была всегда под рукой. Ты же помогать приехала? А то может, сбежишь через два дня? Тогда и разговаривать не о чем.
Её темно-карие глаза загорелись нескрываемым интересом. Ноздри затрепетали, нога нервно задёргалась.
Я попал в яблочко!
– Поехали! – вскочил я с дивана.
– Помоги встать? – протянула она ко мне руки.
Я даже прикасаться к ней не мог. Не знаю почему. Боялся. Чего? Тоже затрудняюсь ответить. Как ей удаётся меня вырубить из равновесия одной фразой?
– Сама поднимешься! – буркнул я и пошёл к столу за портфелем.
Полина шумно, разочарованно вздохнула и кряхтя поднялась на ноги. Вот и славненько!
Нам предстоял "тёплый", "уютный" вечер в "семейной" обстановке.
4. Полина
Я думала, будет проще.
Надеялась, что будет легче.
Пока Лев отдавал какие-то распоряжения секретарю, я зашла в туалет. Не по нужде, мне нужно было тупо успокоиться, спрятаться от Льва, сделать передышку.
Я держалась молодцом при Трофимове. Я справилась. Но стоило мне остаться наедине с самой собой, как меня захлестнуло эмоциями. Руки заходили ходуном, так что пришлось вцепиться в столешницу под раковиной.
Боже! Глянув в зеркало, я сама себя не узнавала. Щёки бледные, как у мертвеца, из-за этого румяна на скулах смотрятся неестественно. Губы искусаны от нервного напряжения. Глаза расфокусированы, будто бы я пьяная. Лев отобрал у меня виски, прежде чем я успела отхлебнуть. А мне бы не помешали сейчас пара глотков чего-нибудь крепкого.
Я только приехала, а уже трясусь. Просто находиться рядом с некогда любимым мужчиной, смотреть на него, борясь с желанием вцепиться в его красивое лицо ногтями, было невероятно трудно. Я едва не провалила собственный план, только его увидев. А что дальше? Это никуда не годится! Нужно взять себя в руки!
Больнее всего было видеть и чувствовать равнодушие Льва. Я, конечно, не рассчитывала на то, что он будет прыгать от радости, увидев меня, но то, как холодно и безразлично держался мужчина, едва ли не довело меня до отчаяния.
Это страшно быть чужим человеком тому, кого ты любишь больше собственной жизни.
Любила… Больше нет.
Ничего. Я всё смогу!
Трофимов у меня ещё в ногах будет валяться, вымаливая прощения!
Этот сладкий момент триумфа моей мести я прокручивала в голове не один раз, не один год, поливая свою подушку слезами.
Очень долго я жила мечтами о том, как жестоко я поквитаюсь со Львом за его насмешки. Он поплатится за каждую мою слезинку, каждый день, проведённый мною в тоске и страданиях по нему!
Я критично осмотрела своё отражение в зеркале и попыталась одёрнуть непривычно короткое платье. Обычно я не одеваюсь так вульгарно, поэтому мне было неуютно в этом образе. К тому же на Трофимова мой прикид не произвёл должного эффекта. Я думала, он из себя выйдет! Но Лев, как всегда, был невозмутим.
Зато, Егор попался! Я ещё не знала, что это за мужик, но, возможно, он как-то будет мне полезен? Молчанов выглядел довольно солидно. Ещё не старый, довольно симпатичный. Надо только разузнать, каким боком он связан с Трофимовым, что за дела у них. Тогда и решу.
Когда я вышла, Лев нервно дёргая ногой, ждал меня в приёмной.
Что с ним? Обычно он спокоен, как удав.
– Где твой багаж? – снова спросил он.
– На ресепшене оставила. Не стану же я тащиться с чемоданами на восьмой этаж?
Мы зашли в лифт, и Лев, нажав нужную кнопку, забился в самый угол кабины. Это было неприятно, как минимум. Ему даже в лифте со мной стрёмно ехать?
В то же время он прожигал меня таким внимательным взглядом, что я, не выдержав, отвернулась. Особенно мне было тяжело, когда Трофимов таращился на мою грудь и голые ляжки.
Мне бы радоваться, что я заинтересовала мужика своим телом, но нет, я в сотый раз пожалела, что вырядилась, как шлюшка. Помимо интереса, во взгляде Льва ясно читалось осуждение. Он недоволен моим внешним видом, это очевидно. Мне должно было быть пофиг, но мне не было.
Так хотелось смыть с себя этот боевой раскрас и переодеться во что-нибудь удобное, уютное и приличное. Просто нужно перетерпеть это.
Я уже была послушной девочкой и серой мышкой, Лев этого не оценил. Пусть лучше он бесится, чем не замечает меня, как старую мебель, к которой привыкаешь с годами. Только вот вывести Трофимова на эмоции не так-то просто.
– Всегда так ходишь? – нарушил напряжённое молчание Лев.
– Почти. А что? – как можно беззаботнее пожала я плечами.
– Ничего, – буркнул Лев.
Дверь открылась и мы, наконец, вышли из замкнутого пространства. Я вздохнула полной грудью. Близость Трофимова волновала меня
