— Я читал о парах, которые расстались из-за разных взглядов по поводу этих нитей.
— Мы журнал новостей, а не сплетен. И я думаю, что у большинства читателей достаточно своих бед, им ни к чему читать о чужих, — сказала Нина. — Людям нужны ответы.
— Если ответов нет, не в наших силах их придумать, — Дебора Кейн, главный редактор, говорила тем же спокойным тоном, что и всегда. — Однако читатели имеют право знать, что предпринимают в этой связи их лидеры, — и об этом мы рассказать можем.
С момента появления первых коробок правительственные учреждения всех уровней по всему миру вполне предсказуемо столкнулись с бешеным натиском телефонных звонков.
Уже через несколько дней группа финансовых лидеров из Федеральной резервной системы и МВФ, а также представители самых влиятельных банков и транснациональных корпораций немедленно собрались, чтобы принять решения для укрепления мировой экономики, надеясь, что привычная комбинация методов — снижение процентных ставок, налоговые льготы, льготные кредиты банкам — сможет предотвратить нестабильность, вызванную совершенно незнакомой угрозой.
В то же время политики, столкнувшись с растущим числом вопросов, пришли за ответами к ученым. А поскольку ящики появились по всему миру, ученые обратились друг к другу.
В больницах и университетах на всех континентах образцы нитей подвергались химическому анализу, одновременно ученые проверяли, из какого материала сделаны сами коробки, так похожие внешне на красное дерево. Но ни одно из веществ не совпало ни с одним из известных в базах данных лабораторий. И хотя нити напоминали обычные волокна, они были удивительно упругими, и их невозможно было разрезать даже самыми острыми инструментами.
Разочарованные отсутствием выводов, лаборатории попросили помощи добровольцев, получивших нити разной длины, для сравнительного анализа состояния здоровья. После серии медицинских тестов ученые забеспокоились по-настоящему. В некоторых случаях они не могли найти никакой заметной разницы между здоровьем коротконитных и длиннонитных, как их вскоре стали называть. Но в других случаях анализы многих людей с короткими нитями показали плачевные результаты: необнаруженные опухоли, непредвиденные сердечные заболевания, невылеченные болезни. Хотя подобные медицинские проблемы наблюдались и у испытуемых с длинными нитями, отличия были очевидны: у них заболевания были излечимыми, а у обладателей коротких — нет.
Одна за другой, будто падающие костяшки домино, все лаборатории мира подтвердили это наблюдение.
Длиннонитные жили дольше, а коротконитные быстро умирали.
Пока политики призывали избирателей сохранять спокойствие и поддерживать привычный порядок, международное исследовательское сообщество первым столкнулось с новой реальностью. И неважно, сколько было подписано соглашений о неразглашении: нечто столь грандиозное скрыть было невозможно. Через месяц правда начала просачиваться сквозь трещины в стенах лабораторий, собираясь в небольшие лужицы знаний, которые со временем превратились в бассейны.
Через месяц люди поверили.
БЕН
— Итак, вы всерьез верите, что эти нити — своего рода спасательный круг? И они сообщают нам, сколько мы проживем? — спросила женщина, вскинув брови. — Вам не кажется, что это бессмыслица?
Бен сидел в углу кофейни, изучая чертежи последнего проекта своей фирмы: они разрабатывали новый научный центр для университета на севере штата. Еще в феврале Бен неотрывно размышлял об этой грандиозной стройке, представляя будущих студентов, которые когда-нибудь станут учиться и работать в новых аудиториях и лабораториях, которые он помогал проектировать. Возможно, кто-нибудь даже сделает открытие мирового масштаба в том самом здании, которое он впервые набросал на последней странице своего блокнота.
Но потом, в марте, мир бесповоротно изменился. И теперь Бену было трудно сосредоточиться на лежащих перед ним планах. Услышав краем уха вопросы женщины, сидевшей за соседним столиком, он не мог не прислушаться.
Та была явно из тех, кто отрицал связь длины нитей с продолжительностью жизни, как, впрочем, многие. Однако ряды этих «неверующих» редели с каждой неделей.
— Я не знаю, — сказал ее собеседник, менее уверенный в себе, — то есть тот факт, что они могут просто появиться из ниоткуда по всему миру, наверное, какая-то… магия… — Он покачал головой, возможно не совсем веря, что обсуждает с кем-то подобную тему.
— Должно быть другое объяснение. Что-то более реалистичное, — сказала женщина.
— Вроде бы поговаривают о группах хакеров-мстителей, которые уже проделывали крупные мистификации. Но я не представляю, как кучка ботаников может обладать достаточной властью, чтобы провернуть такое.
Действительно, в самом начале стал очень популярен слух о том, что международная сеть безумных гениев решила устроить розыгрыш умопомрачительных масштабов. Конечно, Бен понимал, почему эта теория так привлекательна: если все это просто мистификация, то и не нужно признавать существование Бога, или призраков, или волшебства, или любой другой, более сложной теории, которые витают в воздухе. И самое главное, никому не пришлось бы столкнуться с судьбой, якобы продиктованной обрывком нити в необычной коробке.
«Для рукотворного розыгрыша это слишком сложно», — подумал Бен. Никто не извлек бы выгоду из прибытия ящиков, за этим событием не угадывалось никаких явных намерений, кроме как повергнуть жителей планеты в страх и замешательство.
— Значит, тебе удобнее признать, что это магия? — спросила женщина.
Бену было странно слышать, как нити называют порождением магии. При этом слове он представлял фокусников и фокусы с монетками и игральными картами, которым его научил дед во время каникул на пляже в Кейп-Мей. Магия — это ловкость рук, это призыв фокусника: «Выбери карту, любую карту». Хотя это выглядело удивительно, любой фокус можно было объяснить.
Нити в ящиках не были волшебными.
— Тогда, возможно, это Бог, — пожал плечами мужчина. — Или несколько богов. Древние греки верили в судьбу, верно?
— Они также карали неверующих, — сказала женщина.
— Это не значит, что они были неправы! Разве не они придумали алгебру? И демократию?
Его собеседница закатила глаза.
— Хорошо, тогда как еще объяснить истории о погибших коротконитных? — спросил мужчина. — Помнишь пожар в Бруклине? У всех трех парней были короткие нити.
— Если рассматривать происходящее по всему миру, то найдутся случаи, подтверждающие любую теорию.
Бен подумал, не присутствует ли он при первом свидании. Если так, то, похоже, все идет не очень хорошо.
Бен вдруг вспомнил последнее первое свидание, на которое он ходил, — с Клэр, почти два года назад, в кафе, очень похожем на это. Вспомнил, как нервничал. Но те волнения, которые возникали раньше, вдруг показались такими пустяками — тогда беспокоились о том, чтобы не опрокинуть кофе или чтобы шпинат не застрял в зубах. Теперь же интересовались, как быстро всплывет тема нитей, совпадут ли ваши теории, когда вы сможете затронуть щекотливый вопрос, удержаться и не задать который бывало просто невозможно.
