предполагаем, — произнес со своим странным акцентом Брок. — А вы, ребята, точно нам скажете.
— Говорят, будто Данвар на глубине в милю, — пробормотал Палмер. Все за столом замолчали, и он поднял взгляд. — Никто никогда не нырял даже на полмили.
— Никто? — спросил кто-то. — Даже твоя сестра?
Из-под бород раскатился смех. Палмер так и знал, что о ней вспомнят.
— Там вовсе не миля, — махнул толстой рукой Брок. — Забудьте про легенды. Данвар здесь. Добычи больше, чем во всем Спрингстоне. Тут лежит древний метрополис. Три погребенных города в этих краях расположены в соответствии со звездами пояса Колорадо. — Прищурившись, он взглянул на Хэпа, затем на Палмера. — Нам просто нужно, чтобы вы, ребята, это подтвердили. Нам нужна настоящая карта, а не эта шкура.
— О какой глубине идет речь? — спросил Хэп.
Палмер повернулся к другу. Он предполагал, что этот вопрос уже обсудили, и подумал, что, возможно, об обещанной плате еще не договорились, а может, его друг просто пускает пыль в глаза. Они пришли сюда не ради большого грабежа, а чтобы понырять за призраками, докопаться до легенд.
— Восемьсот метров.
Наступила тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра.
Палмер покачал головой:
— Думаю, вы слишком переоцениваете то, на что способен дайвер…
— Мы прокопались на первые двести метров, — сказал Брок и снова постучал по карте. — И тут, на этой карте, говорится, что самые высокие строения поднимаются еще на двести пятьдесят.
— То есть остается… — Хэп поколебался, явно ожидая, что кто-то посчитает за него.
Палмеру показалось, будто свет покачивающейся лампы потускнел, а края карты расплылись, словно в тумане.
— Триста пятьдесят метров, — ошеломленно проговорил он.
Ему доводилось погружаться на двести пятьдесят метров с двойным комплектом баллонов, и он знал тех, кто ходил на триста. Его сестра и еще несколько человек могли спуститься на четыреста, а некоторые заявляли и про пятьсот. Палмера никто не предупреждал, что им придется нырять столь глубоко, как и помогать очередным золотоискателям тратить впустую время на поиски Данвара. На мгновение он испугался, что они работают на повстанцев, но оказалось еще хуже: речь шла об иллюзии богатства, а не власти.
— Триста пятьдесят — не проблема, — сказал Хэп. Положив ладони на карту, он склонился над столом, делая вид, будто изучает заметки. Палмер понял, что его друг ошеломлен не меньше его. Подобное стало бы рекордом для них обоих.
— Мне просто нужно знать, что он тут. — Брок снова ткнул пальцем в карту. — Прежде чем мы продолжим копать, нам нужны точные координаты. Эту гребаную дыру не так-то легко поддерживать.
Со стороны тех, кто, как понял Палмер, занимался рытьем, послышалось утвердительное ворчание. Один из них улыбнулся Палмеру.
— Твоя мамаша наверняка знает, как поддерживать дырку в надлежащем состоянии, — бросил он, и ворчание сменилось смехом.
Палмер почувствовал, как к лицу прилила горячая кровь.
— Когда отправляемся? — попытался он перекричать всеобщий хохот.
Смех смолк. Хэп отвел взгляд от ошеломляющей карты, и Палмер увидел в его широко раскрытых глазах страх, смешанный с предчувствием всех тех неприятностей, которые их ожидали, — будто он извинялся за то, что им пришлось отправиться столь далеко на север ради подобного безумия.
4. Раскоп
Ночью Палмер лежал без сна в тесной палатке, слыша храп и кашель незнакомцев. Завывавший допоздна ветер, доносивший шорох песка, утих. Постепенно светало, цвет палатки менялся с темного на серый и кремовый, а когда Палмер понял, что не может больше терпеть переполненный мочевой пузырь, он протиснулся между Хэпом и брезентовой стенкой, забрал рюкзак и ботинки и выскользнул наружу.
В воздухе все еще чувствовалась свежесть безоблачной ночи, песок остыл после вчерашней жары. На фоне темной полосы на западе виднелось лишь несколько звезд, и над дюнами напротив висела одинокая Венера. Солнце уже взошло, но над местными дюнами должно было появиться только через час.
Палмер надеялся, что уже нырнет, когда солнце обрушит на песок свои знойные лучи. Ему доставляла наслаждение царившая под землей прохлада, несмотря на затруднявшие продвижение участки влажного песка. Сев, он перевернул ботинки и постучал каблуком о каблук, высыпав небольшие пирамидки начерпи[2]. Похлопав по подошвам носков, он надел ботинки и крепко затянул шнурки на двойные узлы. Ему не терпелось нацепить ласты и отправиться в путь.
Проверив свой дайверский комплект, он занялся снаряжением. Из палатки выбрался один из старателей, откашлялся и сплюнул на песок достаточно близко от Палмера, чтобы тот это заметил, но достаточно далеко, чтобы тот смог утверждать, что плевок предназначался ему. После некоторого раздумья, пока старатель мочился на склон дюны, Палмер решил, что не вызывающее сомнений в намерениях расстояние составляло от четырех до пяти футов. Вполне по-научному.
Из палатки Брока появился жилистый мужчина с черной как уголь кожей — Могун, который в слабом свете наступающего дня выглядел не столь устрашающе. Вероятно, он был вторым после Брока, судя по тому, как они оба совещались прошлой ночью. Могун бросил взгляд на Палмера, слегка подняв брови, будто спрашивая, готов ли тот к сегодняшнему подвигу. Палмер кивнул в ответ и в знак приветствия. Он чувствовал себя прекрасно, готовый к нырку. Проверив два больших баллона с воздухом, пристегнутые сзади к его дайверскому рюкзаку, он сделал несколько быстрых глубоких вдохов, подготавливая легкие. Ничто не препятствовало погружению на глубину, о которой просил Брок. Его дайверская маска позволяла видеть сквозь пару сотен метров песка. Все, что ему нужно было сделать, — нырнуть как можно глубже, возможно для первого раза на триста метров, записать все, что удастся увидеть, и вернуться назад. Вряд ли от него могли требовать большего.
Из палатки вышел Хэп, прикрывая глаза от близящегося рассвета. Он выглядел не столь готовым к глубокому нырку, и Палмер подумал о тех своих знакомых, кто ушел в песок, чтобы исчезнуть навсегда. Предчувствовали ли они это, проснувшись утром? Ощущали ли они нутром, что кто-то в этот день умрет? И шли
