голодная, жрать хочешь?
И, уловив малейшее замешательство в её глазах, он мотнул головой в сторону потерявшего сознание ушастого и ещё быстрее затараторил:
— Слушай, пошли вон в зал, Костяна дегустатором сделаем, наешься от пуза, а я тебе помогу, подержу его. Счас вот свяжем его только, а если откинется, так я тебе вмиг другого найду.
И видя, что Аля отрицательно качает головой, с ещё большим жаром продолжал:
— Я ж тебе полезен буду, подумай, а? Кто ж тебе дегустаторов добудет?
— Не нужны мне дегустаторы, — захрипела Аля, нацеливаясь прямо ему в глаз.
— Ты ж помрёшь, дура! — наседал лысый. — Ну, давай. А? Я ж дело говорю. Вон, Костяна возьмём на первое время, а там я тебе новых подгоню, да хоть каждый день притаскивать буду.
Аля вновь молча качнула головой.
— Да жрать-то ты как будешь? — выйдя из себя, заорал на неё лысый.
— Сама разберусь, — упрямилась Аля.
— Так проверять-то как? Нет же безопасной еды, нет! Где ж её взять то? Знаешь, так скажи! — ещё громче завопил лысый.
— Знаю, — отчего-то прищурив глаза, процедила Аля.
— Стой, дубина, — вскинулся лысый, оскаливая зубы, но не успел.
Грохнул выстрел, и, уворачиваясь в последний момент, он дёрнул головой, и пуля по касательной раздробила ему челюсть. Теряя сознание от дикой боли, он шлёпнулся на пол и почувствовал, как под шеей растекается тёплое липкое пятно. Алины шаги вдруг стали удаляться, потом приблизились вновь и вдруг он ощутил, как в ногу вонзается что-то острое.
— Ты что делаешь? — хотел возопить он, но адская боль от куска срезаемой плоти отбросила его во тьму.
Растянувшись на лужайке, Аля смотрела в высокое небо и, воображая себя героем Толстого, лениво считала проплывающие над головой облака. В этой части парка не было ни души, и, откинувшись на траву, Аля впервые за прошедшие пару месяцев расплылась в расслабленной сытой улыбке, овеваемая тёплым летним ветерком и приятными ароматами, доносившимися от костра. В кустах стрекотали сверчки и, закрыв глаза, Аля попыталась уснуть.
