пом, Дилан, завербовал меня; второй в представлении не нуждался; старшего я по незнанию перепутал со вторым. И как я мог допустить такую ошибку? Ведь вряд ли найдется в мире два столь похожих и в то же время таких разных человека. Раньше я верил, что внешность безошибочно отражает характер. Но как же объяснить тогда одно лишь существование сестер Регресар?
Второго пома команда называет “Леди” – вероятно, в контраст с названием судна, или в насмешку – ведь кем она точно не была, так это леди. Имя ее сестры же – Ирен, хотя никто ее так не величает. У кого повернется язык в лицо назвать по имени Старшего Помощника! Ирен владеет истинно свойственной лишь женщинам царственностью и величественностью. Вся преисполненная достоинства, она все-таки никогда не бывает излишне груба или высокомерна. О нет, ни капли заносчивости в ней нет, и она безусловно не испытывает отвращения к низшим чинам. Ирен ведома исключительно своим профессионализмом.
Леди же ни о чем таком и не помышляет. Она являет собой своеобразный мост между матросами и начальством. Имея достаточно высокий ранг, она тем не менее все свободное время проводит среди “простых смертных”, гогоча над их шутками и рассказывая бесчисленные истории. В общем, известная всем душа компании, что всегда в центре внимания.
Ирен таким не занимается. Даже старшим матросам едва удается перекинуться с ней фразой-другой. Леди живет на судне, Ирен – работает, не больше.
В них обоих чувствуется физическая сила, но и она подчеркивает их разность: Леди порывиста и резка в движениях, в Ирен же эта сила спокойна и хладнокровна.
Пусть они и являются близнецами, – удивительное дело! – одна сестра неизменно кажется красивее. Они обе обладают одинаковыми крупными чертами лица и крепким, жилистым сложением. Но, поставив их рядом, перепутать их невозможно. Ирен одевается небогато, но все еще красиво, подчеркивая свою фигуру; Леди носит то же, что и все остальные.
Но только я решил влюбиться в старпома, как оказалось, что она замужем. И более того – имеет ребенка. На баке ходит много слухов, и этому я решил найти надежное подтверждение.
– Ну, как замужем, – неуверенно протянула Леди и как всегда словоохотливо пояснила: – На алтарь, или куда там, они не ходили. Он к нам однажды нанялся, тут и познакомились. На суше отпраздновали и съехались. Ребеночка родили. Саффи – точь в точь своя мать! Потом Нок ушел в рейс, а вернулся, оболдуй, без ноги. Работать он, понятно, не смог больше. Пришлось Ирен взять все в свои руки. Он, правда, плотничать стал, так и кормит дочуру, пока нас нет. В общем-то поэтому она и Регресар – муж как бы есть, но не достаточно, чтобы взять его фамилию.
Забыл упомянуть единственного человека, который смеет называть старпома по имени.
Мне пришлось смириться со своей долей, равно как и с работой, ужасной едой, храпом по ночам и грубостью моряков.
Так проходит день за днем. Я постепенно изучаю строение судна. “Людоед” – это барк 38 метров длиной и 6 шириной, построенный недавно по всем новейшим тенденциям. На двух передних мачтах он несет прямые паруса, на третьей же только косые. Узкие обводы корпуса, массивный киль, не дающий переворачиваться, рыскать и вставать на якорь в мелководье. В целом о судне создавалось впечатление красивого своей строгостью, скорее практичного нежели комфортного знатока своего дела.
Как капитан Филлипс и сказал, два вельбота из трех на борту разбились. По словам матросов, это значит, что до возвращения домой никакой охоты нам не видать. Разумеется, меня это крайне радует.
Команде в общем нет до меня никакого дела. Не было, по крайней мере, пока на меня не обратил внимание Скотт, бровастый плотный матрос с севера. Увидев во мне жертву для травли, он стал задирать меня. То выдаст непристойную шутку про меня, то толкнет, то осмеет как-нибудь еще. Когда он толкнул меня за обедом, так, чтобы вылить на меня суп, мне надоело это терпеть.
Я спокойно помогал коку на кухне, когда зашел этот бычара и прижал меня.
– Слышь, ты! – проревел он в полудюйме от моего лица. – Как это называть?
Он ткнул мне листом в нос. На бумаге было написано “Я знаю твой секрет”, а на случай, если он не умеет читать, рядом карикатурно нарисован человек, стыдливо скрывающий что-то. А внизу первая буква моего имени, благо, буква эта встречается весьма редко.
– А как ты это понимаешь? – нахально спросил я, в душе трясясь от страха. Говоря честно, драчун из меня не очень.
– Ничего ты не знаешь! – Скотт замахнулся.
– Ты хочешь, чтобы я произнес это вслух? – поинтересовался я.
Покосившись на кока, он неохотно, но поспешно опустил руку.
– Расскажешь кому-нибудь, убью, понял?
– Понятнее некуда.
Скотт ушел, а я выдохнул. Больше он меня не тревожил. И я был несказанно этому рад, ведь никакой его секрет мне известен не был.
Матросы на поверку оказались весьма простым и в большинстве своем приятным людом, несмотря на фамильярность, с которой они обращаются ко мне. Пусть я упустил свой шанс на высшее образование, по сравнению с ними я – светоч знаний. Даже моих скромных познаний хватает, чтобы повергнуть их в шок. Правда, рассказывая им о том, что Земля представляет собой шар, я встретил упорное сопротивление.
– Где ты видишь, чтоб она закруглялась, парень? – насмешливо спросил гарпунер Вермут, высокий голубоглазый любитель покутить, пока остальные зашлись в хохоте.
Отмахнувшись от моих попыток объясниться, матросы перестали воспринимать меня всерьез.
Вот кого они слушают без намека на сомнения – так это нашу судовую Первую Леди. Второй пом обладает удивительной способностью работать, рассказывать, слушать и жестикулировать одновременно. Она немногим старше меня, но, если верить ее рассказам, успела объездить весь мир. Я начинаю замечать, что и мне уже становится тяжело удержаться от того чтобы не придвинуться поближе, различив ее низкий, бархатный голос.
– … А как-то нас закинуло на Уна-Муе, – с блаженной улыбкой, помахивая фляжкой с грогом, продолжала Леди.
Крок, худощавый темнокожий парень, получивший при рождении имя Камиль, нежно обнимая ее одной рукой, присвистнул.
– Не свисти, ветер призовешь, – суеверно заметила она. – Ну так вот, мы у тамошних берегов крушение потерпели. Надо было добираться до ближайшей верфи, которая – опа-на! – на другом острове (их соединяет перешеек). Делать нечего – пришлось топать по суше, насквозь. А там заросли такие, что… В общем, понятно. Продираемся мы, значит. Темень – ладонь свою впритык не увидишь. Ну а мы-то эти, как их… Носители света,
