над головой. Он рванулся влево, потом вправо, но куда бы он ни рвался, ледяная крышка была повсюду. Воздуха в легких уже не хватало, он чувствовал, как что-то начало пульсировать в голове, как в глазах начало темнеть. Последняя попытка выбраться наверх, последний удар головой в ледяную крышку. Последний треск льда, который резонировал в воде. Вот и всё, вот так вот, толком не начавшись, закончится его жизнь, и вскоре бултыхавшееся еще несколько секунд назад в воде живое тело станет неподвижным и медленно поплывет вниз, к камням и илу. Он хлебнул воды и тут понял, что это конец. Но через мгновение что-то с силой схватило его за колотившуюся в воду ногу и потащило куда-то в сторону. Он перестал биться. Не было воздуха и не было сил. И вдруг – солнце! Холодный ветер, который облизал его мокрое лицо. Первый большой вдох, он был больше похож на крик, но не наружу, а внутрь. Чьи-то сильные руки потащили его на себя и вскоре он снова оказался на твердой поверхности. Руки отпустили его и он обессиленно рухнул вниз, на холодный лед. Дыхание с тяжелым хрипом и брызгами воды вырывалось из груди. Он чувствовал влагу и холод во всем теле, ну, почти во всем. Почти потому что там, внизу, одной ногой он почувствовал влагу теплую. Обоссался! В его возрасте это было уже, конечно, стыдно. Но какое ему было тогда до этого дело?!
– Да, парень, дурак ты, конечно, отчаянный! – вскоре услышал он рядом с собой чей-то голос. Он оторвал щеку ото льда и увидел рядом какого-то мужика, на вид лед двадцати пяти-тридцати. Он так же лежал на льду, только на спине, а не на животе, и смотрел куда-то вверх, на голубое безоблачное небо. Александр приложил усилие и тоже перевернулся на спину. С минуту оба лежали молча, оба тяжело дышали и смотрели на то, как плыл по небу, оставляя за собой большую светлую полосу, самолет.
– Спасибо…
– За что?
– Спасли.
– Меня не благодари, – проговорил мужик и лежа, не вставая, полез куда-то в карман своего тулупа.
– А кого? – спросил его не сразу Александр.
– Его! – ответил мужик так же после долгой паузы и кивнул куда-то в сторону самолета. Разговор между ними вообще не отличался ни скоростью, ни смысловой нагрузкой, а скорее был какими-то обрывками мыслей, которые каждый из них выпускал из себя, предварительно хорошо и долго взвесив.
– Самолет? – не поворачивая к нему лица проговорил Александр. На улице было достаточно тепло, градусов уже шесть или восемь и под лучами солнца от его одежды начал выходить тонкими струйками пар.
Мужик не ответил ему. Приподняв слегка голову, он поднес что-то к губам и здесь Александр увидел, что это была небольшая металлическая фляга. Он сделал пару глотков и протянул флягу Александру.
– Не, мне нельзя.
– По здоровью что ли?
– Родители не разрешают.
– А по льду тебе родители разрешают ходить?
– Нет.
– Тогда бери! Пару глотков, а то заболеешь.
Аргумент показался Александру достаточно убедительным и он, взяв флягу своей бледной мокрой рукой, поднес горлышко к губам и сделал глоток. Это была водка. Сильно зажгло горло, он закашлялся и приподнялся. Водка тихо поползла вниз по горлу, и он чувствовал, как жгла она и одновременно согревала его организм. Он сделал еще один глоток, потом еще. И, наконец отрыгнув, вернул флягу обратно мужику. Тот взял ее, точно так же сделал несколько глотков и снова засунул ее в карман своего тулупа. Затем он приподнялся и подал руку Александру.
– Спасибо! – как-то неловко пожимая плечами и почему-то уже стесняясь смотреть в лицо своему спасителю, повторил Александр, – утонул бы, если бы не вы…
– Тебя как зовут?
– С-саня, – от холода его зубы уже слабо стучали.
– Меня Володя, – здесь он медленно приподнялся и подал руку Александру. – Слушай, Саня, иди-ка ты быстрее домой! Да осторожней только, под ноги смотри, тут как на минном поле – один неверный шаг и ты останешься здесь навсегда.
– Д-д-да! Я пошел! – Александр поднялся на ноги, стряхнул с себя прилипший снег и лед, и медленно пошел в обратную сторону. Но сделав несколько шагов, он вдруг остановился и повернулся к Володе. – Я бы… дал что-нибудь, но у меня ничего нет, – проговорил он как-то нерешительно и будто даже виновато.
Володя улыбнулся наивности парня. Он снова достал флягу, допил ее содержимое и тут же убрал ее в нагрудный карман тулупа.
– Мне от тебя ничего не нужно, но может когда-нибудь потом ты точно так же окажешься рядом с тем, кому очень понадобится помощь. Помоги, не проходи мимо. Ведь добро, Саня, как и зло, всегда к человеку возвращается.
– Хорошо! – он махнул на прощанье Володе рукой и снова пошел в сторону берега. Лед предательски трещал под ногами. Но он был уже умнее. Он обходил опасные места стороной, он останавливался, он прислушивался, он возвращался назад, один опасный участок он даже прополз на четвереньках, распределяя равномерно давление на лед и, наконец, сумел добраться до берега целым и относительно невредимым.
Он не заболел ни в тот день, ни на следующий. Но отец его, человек чуткий в этих делах, так как сам в свое время имел немало проблем из-за этой страшной болезни, увидев внешний вид сына и учуяв запах водки, достал из шкафа старый военный ремень, который дал ему, уходя в свой последний бой его фронтовой друг Макар, и несколько раз прошелся им по заднице юного Христофора Колумба. Александр не плакал и не просил прощений. Как в процедурном кабинете он терпеливо стоял посреди комнаты с опущенными до колен штанами и лишь желваки ходили на его лице после каждого удара старого вояки. В тот день в нем умерло что-то по-детски наивное и родилось что-то взрослое. В тот день он понял, что этот мир полон опасностей, но одновременно и кучи интересных вещей, совокупность которых и представляла собой ту взрослую жизнь, в которую ему так сильно хотелось окунуться. В тот день, стоя с опущенными портками посреди комнаты, всё еще чувствуя легкое головокружение не то от гулявшего по заднице «Макара», не то от водки, он понял одну важную вещь – не стоит идти дальше, если лед под ногами уже начал ломаться.
Эти слова Володи услышал он много лет спустя, когда он, с измазанным кровью лицом, выполз к каменистому берегу северной части острова. «Добро, Саня, как и зло, всегда к человеку возвращается». Как жаль, что этот урок усвоил он тогда хуже
