пытаются. Просто всплеск идёт какой-то сексуальной активности. Причем, во множестве проявлений.
Тряхни мешки у солдат — найдёшь порнографические открытки. Не только снаряды и патроны из Франции в Россию пароходами отправляют, но и эту гадость.
А письма какие солдаты и офицеры своим женам и подругам чуть ли не ежедневно пишут! Мопассан просто рядышком отдыхает…
Когда мы на территории Австро-Венгрии были, на мой перевязочный пункт частенько из рот пациенты прибывали после беспорядочных половых связей с женщинами-окопницами, беженками, проститутками, жительницами прифронтовой полосы, доброволицами, женщинами из Красного Креста… Я, согласно установленного порядка, обязан был спросить — из какого источника они себе на половой орган намотали.
Распространенность венерических заболеваний в бригадах можно было с тифом сравнивать…
Причем, заразившиеся своей болезни совсем не стыдились, а даже — похвалялись.
Сифилитиков ещё и в тыл полагалось отправлять. Кое-кто этим и пользовался. Слышал я как-то одну историю. Как одно предприимчивое лицо целый промысел организовало и предлагало свой товар с вопросом: «Вам, для удовольствия или эвакуации?»
Мля, убил бы…
— Так, Иван Иванович, нам женщины нужны? — повторил свой вопрос генерал.
Я стою, в своей контуженной голове его вопрос с боку на бок перекатываю, завис немного, вот и пришлось Николаю Александровичу его даже и повторить.
— С какой целью интересуетесь? — уточнил я.
— Для комплектования медицинской службы полка.
А, это… Я уж, невесть что подумал.
— Вопрос неоднозначный…
— Вот и я об этом. — кивнул мне генерал.
В условиях госпиталя, санитарно-эвакуационного поезда, то есть у самой постели раненого или больного — без них не обойтись. Тут разговора нет. Но, фельдшерицы, сестры милосердия и прочие женщины из медицинской службы и не только, ещё и в сами постели мужчин на войне попадают…
Найдется одна овца и всё стадо испортит…
И стрелялись у нас из-за таких господа офицеры и всяко-разно было. Ладно бы, из-за красавиц, а то из-за таких страхолюдин.
Видел я у себя в управлении одну бумагу… Лучше бы и не видеть. Там значилось, что из одной армии сразу сто сестер на излечение отправили.
Спору нет — не все такие. Много и героинь, но нас же в образцово-показательном варианте император во Францию отправляет. Тут, лучше одних мужиков в медицинской службе иметь. Это — чтобы никаких соблазнов не было.
Тут, мать её ети, сексуальная революция. Жила-жила себе Россия нормально, а тут — на тебе такое. Ранее запретное и стыдное стало доступным и не порицаемым.
— Николай Александрович, конечно — это на Ваше усмотрение, но в нашем случае давайте без них. А так, женщины нам нужны. Однозначно.
Я позволил себе при последних словах улыбнуться.
Генерал сделал пометку в лежащей перед ним бумаге.
— Присоединяюсь к Вашему мнению.
Вот и хорошо. Проблемы надо предупреждать, а не героически их решать.
Лирическое отступление 2
https://www.youtube.com/watch?v=SJqz6h5wmIA
Глава 6 Медосмотр
Пятого января прибыло сразу две роты для укомплектования нашего полка. Шестого января — одна рота. Седьмого января — опять две.
Все уже повоевать успели, а значит — в своё время медицинское освидетельствование проходили. Совсем больные на нём были уже отсеяны.
В России вроде и народу много, но начнёшь людей в армию отбирать — слёзы на глаза наворачиваются.
Примерно каждый десятый призывник после медицинского освидетельствования признается полностью неспособным к военной службе. Таких хоть сразу в инвалиды определяй.
Ещё столько же годны только в нестроевые части.
Каждый восьмой новобранец заворачивается обратно домой по причине его невозмужалости…
Больше всего народа бракуется из-за болезней органов зрения. На втором месте по частоте негодность к службе в армии из-за бугорчатки лёгких и вообще болезней органов дыхания. Далее по убыванию идут заболевания сердца и сосудов, болезни органов слуха, суставов, рубцы и грыжи.
Грыжи…
Как война началась, они с конца списка сразу на второе место по частоте причин непригодности переехали. Валом просто повалили. Даже в некоторых местах расследование пришлось проводить. Отчего де, тут столько много грыж выявляться начало? Оказалось, часть грыж — липовые. За деньги диагноз куплен чтобы в армии не служить, кровь свою не проливать и головы на фронте не лишиться.
Грыжа — по латыни — hernia. В народе так и говорят — страдать херней…
Вот так-то…
Однако, есть вроде и здоровые новобранцы, но… ростом не вышли. Таким тоже дорога — домой.
Вообще, мужики тут не слишком высокие. Средний рост едва сто шестьдесят сантиметров.
Узкогрудые ещё частенько встречаются…
Кстати, тут очень интересно определяется, кто узкогрудый, а кто нет. По Уставу о воинской повинности 1874 года граница нормальности размера груди определялась в половину роста плюс пол вершка. Сейчас же, требование снизили — достаточно половины роста. Вырождается народ? Где богатыри Измаила, Бородина, Севастополя?
Тут же к нам на формирование народ как на подбор прибывал — рослые, крупные, хоть в гвардию сразу записывай, но всё равно я их всех осмотреть был должен. Сказано же — во Францию отправлять только абсолютно здоровых. Абсолютно. Ни как иначе.
Понятно, единолично с такой работой я справиться не мог, но у меня же ещё и младшие врачи есть. Фельдшерам такое дело доверить нельзя, мала их квалификация.
— О всех спорных или сомнительных случаях меня обязательно информировать, — отдал я распоряжение младшим врачам.
И, пошла у нас работа с утра до вечера…
— Иван Иванович, вот этого солдата посмотрите.
Мля… Пятый раз уже за час…
— Что тут у вас?
— Узловатое расширение вен на правой нижней конечности.
Точно! Проглядели в части, негодного во Францию к нам прислали.
— Бракуем…
Солдат чуть не плачет. Лицом покраснел, кулаки сжал.
— Ваше благородие…
Погон моих под халатом не видно, но понимает солдат, что я его судьбу сейчас решать буду.
— Возвращаем обратно в часть.
— Ваше благородие…
— Что тебе?
— Может, это… как-то…
— Никаких как-то.
Жалко, конечно, солдата. Видно, что во Францию ему хочется… Все из его роты поедут, а он — нет.
Сижу, дальше осмотр веду.
Так, это что за делегация? Похоже — ротный, а с ним и старший унтер какой-то.
— Иван Иванович…
— Да, слушаю Вас.
— Я про Петрова…
Какого такого Петрова? Я, что всех помнить должен?
— С венами, — уточняет офицер.
— А, что такое?
— Взводный вон говорит, что у него он стрелок самый лучший, георгиевский кавалер…
Тут они у меня все голые, кресты к груди не пришиты.
Кажется, понял я, про кого речь ведется.
— Что, совсем без него никак?
Нет желания у ротного хорошего солдата лишаться. Прекрасно понимаю я его.
— Совсем никак…
Взять грех на душу? Закрыть глаза на его варикоз? Да, ладно, не на пьянку-гулянку человек отправиться желает.
— Хорошо, ведите его вместе с бумагами.
Старшего унтера как ветром сдуло. Момент, и опять солдат напротив меня стоит.
Пришлось мне его листочек медицинского осмотра переписать.
— Ну, если что, скажем, что просмотрели… Годен. — я поставил подпись под липовым документом.
— Благодарю, Иван Иванович.
— Сочтёмся, — пошутил я.
Роты прибывали и прибывали. В медицинских осмотрах у меня прошли почти три недели. Наконец всё закончилось.
— Через два дня отправляемся, — обрадовал всех нас командир полка. — В Самаре к нам присоединится второй полк.
Глава 7 Илья Ильич
Интересно, жив ли старый антиквар Илья Ильич?
Вон уже сколько я в первопрестольной, а ни к кому из старых знакомцев не заглянул. Да, и есть тут их у меня… Пожалуй, только и он.
Люди здесь долго живут. Ну те, кто в первые дни после рождения не умер и через все детские болезни и хвори прорвался. Затем, кто в расцвете лет туберкулез или холеру какую-нибудь не подхватил, аппендицита избежал. Как тут говорят, от заворота кишок не скончался.
А что, адрес мне его известен. Голова моя, хоть и контуженная, не совсем ещё дырявая.
Два дня у меня до отправки из Москвы имеется, командир полка время для отдыха от трудов праведных предоставил. Пожалуй, съезжу до антиквара.
Цена, что извозчик мне назвал, была… не дружественная. Всё сейчас из-за войны и огромных государственных расходов дорожало. Народ зубами скрипел и матерился. Мне — проще. Я на всём готовом жил, ещё и жалование получал. Что на фронте, что здесь — тратить
