быстро! – отдели эти ленточные кресты от этого костюма и пришей их в точно таких же местах на другой.
Бедная девушка дрожала и смотрела на меня с испуганным выражением лица, не говоря ни слова из-за страха, потому что теперь она была полностью убеждена, что я сумасшедший, но повиновалась мне механически так быстро, как только позволял ей страх, и, наконец, ленты поменялись местами на одежде. Затем я аккуратно разложил костюмы в те же положения, в которых я их нашел, отвел Лизетт обратно в ее комнату и умолял ее успокоиться и обещал, что я все расскажу ей в свое время.
До сих пор я действовал, не задумываясь, и исключительно под влиянием момента. Теперь кровь хлынула в мою голову, как поток, когда я, наконец, нашел время подумать. Что я наделал? Разве я не стал каким-то образом участником этой ужасной махинации? Я ввел в мероприятие новую комбинацию, последствия которой меня ужаснули. Разве я не был ответственен за нечто? Но за что? Мой мозг пошатнулся. Я не мог собраться с мыслями. Я бросилась в будуар, полный решимости уничтожить ужасные одежды, таящие в себе, я не знал, какую смертельную опасность для этой семьи. Я решил немедленно уничтожить платья. Я подошел к пуфику, на котором они лежали. Моя трусость взяла верх надо мной, и я боялся прикоснуться к ним. Если я действительно возьму их, как мне объяснить их исчезновение? Мадам сразу же хватиться их по возвращении. Лизетт, которая одна имела привилегию входить в будуар, будет допрошена, и она, бедная, простая девушка, сознается во всем. Как я должен объяснить свое обладание ужасной тайной? Мой страх перед последствиями для себя и для нее был слишком велик, чтобы позволить мне предпринять какие-либо действия. Я услышала шаги снаружи, что заставило меня в тревоге поспешно ретироваться в зимний сад. Это был просто один из рабочих, пришедших, чтобы закончить подгонку драпировок в салоне. Выйдя из будуара, я не осмелился вернуться, и этим действием или бездействием данное событие закончилось. Тогда я решил немедленно отправиться к маркизу и рассказать ему все, что я видел и слышал. Я поспешил в его кабинет. Он был пуст. В бильярдную. Его там не было. Я расспросил консьержа. Он сообщил мне, что маркиз отправился в свой клуб. Я вскочил в карету и поехал туда, но обнаружил, что он уже отправился с компанией в Версаль. Я вернулся в дом, снова разыскал Лизетт и все ей рассказал. Я с трудом смог заставить ее понять ситуацию. Когда она наконец все поняла, эффект отличался от того, что я ожидал. Она смеялась над моими страхами и пыталась убедить меня, что все, что я слышал, просто относится к какой-то хитроумной выдумке – какому-то механическому сюрпризу, – который мадам собиралась показать для удовольствия своих гостей. Но аббат? Я настаивал. Лизетт рассмеялась. Почему бы аббату не прийти на маскарад? Он был очень приятным, вежливым джентльменом, и она не видела ничего плохого в том, что он восхищался мадам. Я был в отчаянии от ее глупости.
– Давай уедем, Лизетт! – воскликнул я. – Давайте немедленно вернемся в Беарн, где мы сможем жить счастливо и вдали от этих странных развлечений.
– Что? – воскликнула она, – и лишиться нашего жалованья? Боже мой, Филипп, ты действительно сумасшедший. Кроме того, если ужасная развязка, которую ты предчувствуешь, действительно произойдет, не будет ли наше бегство истолковано как признание вины, и не должны ли мы быть арестованы и возвращены, чтобы ответить за все, что может произойти?
Мой разум подсказывал мне, что это было очень даже верно, и на в деле это был неопровержимый аргумент. Поэтому я решил положиться на обстоятельства и дождаться события, рассказав все маркизу как можно скорее.
В четыре маркиза вернулась с прогулки и позвала Лизетту в будуар. Я притворился, что делаю что-то в салоне, и наблюдал, как они вышли и удалились в апартаменты маркизы, Лизетта несла в руках два платья. Гости начнут прибывать не раньше десяти, и долгие часы казались вечностью, пока они медленно проходили, и я ждала возвращения маркиза. В семь – время обеда – маркиза еще не было, и мадам ужинала одна. Мое волнение росло по мере того, как вечер тянулся, пока я не почувствовал, что меня бросает в сильнейший жар. Как мне подойти к маркизу, когда он прибудет? Как сообщить ему ужасную новость, знание которой было так важно, но и так зловеще? Я мучил себя тем, как мне следует начать, и тем, как он, вероятно, воспримет мое сообщение. Я хорошо знал неуправляемую природу его страсти, когда он, бывало, был достаточно возбужденным, что, надо отдать ему должное, случалось редко. Обычно он был вежлив и фамильярен со мной, и я льстил себе мыслью, что могу даже затронуть неприятную тему с определенной степенью безопасности и уверенности. Но это… Я дрожал, думая о том, что может случиться. Именно тогда с чувством трепета, сродни чувству вины, я наконец увидел, как карета остановилась перед портиком, маркиз вышел и удалился в свои апартаменты. Меня вызвали к нему почти сразу. Личные апартаменты маркиза состояли из трех комнат: первая, или самая дальняя, была прихожей, вторая – комната отдыха и третья – спальня. Маркиз обычно занимал вторую из них и был там, когда я вошел. Он казался в отличном настроении и хорошем расположении духа.
– Ну что, Филипп, – сказал он, – все готово? Париж ожидает, что я буду валять дурака часок-другой, и я полагаю, что мне нужно привести себя в порядок, чтобы сделать это. У тебя есть Мефистофель, а? – и он зевнул, потягиваясь на диване и попыхивая сигаретой.
– Если месье маркиз позволит мне сказать… – начала я, а затем заколебалась, нервно расставляя вещи по комнате и не в силах продолжить.
Месье не обратил внимания на мои слова, но рассеянно затянулся сигаретой.
– Случилось кое-что, что, месье… то есть маркиза, – пробормотал я в манере, совершенно не свойственной мне, что привлекло рассеянное внимание маркиза.
– Что, Филипп? У тебя сообщение от мадам!
– Прошу прощения, месье. Я собирался рассказать о деле огромной важности. В то время, когда я был в музыкальном салоне. Аббат…
– Что?! – прогремел маркиз, вскакивая с дивана. – Что ты сказал? Аббат Р. в моем доме – в оранжерее? Злодей, – он приблизился и яростно схватил меня за воротник, – быстро! объяснись или с помощью…
– Выслушайте меня, месье, – взмолилась я, вырываясь из его хватки, – это была не моя вина. Если месье только выслушает меня, я объясню…
