Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Антоний промолчал, но мне и не требовалось его поддакивание. Если он меня не услышит, то у меня есть достаточно средств для вразумления.
– И еще. Как вы знаете, в России создано Министерство спасения, а при нем Императорские Силы спасения, под августейшим шефством императрицы Марии.
Мой собеседник чинно склонил голову.
– Да, ваше величество, мне это известно.
– Вам так же наверняка должно быть известно, сколько людей умирает в России от всякого рода инфекционных заболеваний. Цифры эти ужасают. И мы не можем кивать в данном случае на Божественный Промысел, поскольку лишь тьма невежества не позволяет людям понять Его. Тысячи и даже миллионы случаев заболеваний по всей России. И многие из них передаются через уста и поцелуи. В том числе, надо это признать откровенно, и через поцелуи крестов, икон и принятие в уста святого причастия из общей ложки. Никоим образом не подвергая сомнению Святые Таинства, Церковь тем не менее должна внести и свою лепту в оздоровление своей паствы. Оздоровление духовное и физическое. Хватит слепо и невежественно разносить инфекцию, прикрываясь древними правилами. Посему я жду от Церкви принятия указующих поправок о совершении богослужений и Таинств. Крест и иконы следует почитать, не касаясь их грязными губами. Преподавать Святые Христовы Тайны с обтиранием после каждого причастника лжицы пропитанным спиртом платом. Преподавать «запивку» только отдельно каждому – в личную чашу. Для раздачи антидора использовать щипцы, каждый раз окунаемые в спиртовой раствор. Причастникам воздерживаться от лобзания Чаши. Священникам воздерживаться от преподания руки для целования. Это лишь некоторые необходимые меры, которые Церковь должна внедрить в самое ближайшее время. В случае объявления «Манифеста о пандемии» меры будут дополнены и ужесточены, а Церковь будет встроена в государственный механизм борьбы с пандемией. И я намерен это осуществить с патриархом или без оного. Вы понимаете меня, владыка?
Москва. Большой Кремлевский императорский дворец. 26 августа (8 сентября) 1917 года
– Дамы и господа! Члены Поместного собора, делегаты Съезда аграриев, герои войны, боевые товарищи, уважаемые приглашенные на Большой императорский выход, дорогие гости, представители российской и мировой прессы!
Я лишь краем уха слушал доносившийся из-за дверей Андреевского зала голос графа Бенкендорфа, сосредоточив все свое внимание на докладе генерала графа Кутепова.
– Государь! Только что пришло сообщение от барона Врангеля. Авангард русско-итальянского экспедиционного корпуса достиг окраин Иерусалима. Отряды сил специальных операций графа Слащева обеспечили блокирование взлета аэропланов на обоих аэродромах противника. Наши самолеты контролируют воздушное пространство над Иудеей. Передовые эскадроны чеченского полка Дикой дивизии подходят к означенным аэродромам.
– Что германцы?
– По имеющейся информации, с британского фронта к Иерусалиму спешно выдвинулась конная дивизия противника. Конно-пулеметный полк Каппеля движется на перехват.
– Что по Балтике?
– Подготовка к десанту идет по графику.
– Хорошо. Держите меня в курсе.
– Будет исполнено, государь.
Кутепов склонил голову и отправился доводить мои ценнейшие указания до своих подчиненных из Императорского Ситуационного центра.
– Его императорское величество государь император Всероссийский Михаил Александрович! Ее императорское величество государыня императрица Всероссийская Мария Викторовна!
Звучат фанфары, распахиваются створки дверей Андреевского зала.
Тяжелая корона давит мне на мозг, а мантия на плечи. Шепчу самоуспокоительное: «Господи, спаси, сохрани и помилуй нас грешных, прости нам прегрешения наши, вольные и невольные…»
Полгода я в этом времени, полгода я в этом мире. Мире, который стал мне родным во всех смыслах и привычки которого я перенял. Но ведь шутка ли, сколько всего всякого произошло, и сколь многое изменилось здесь за это время…
Ободряюще сжимаю руку жены, и Маша, сохраняя официальное величие на лице, входит вместе со мной в тронный зал Кремля, лишь невесомо опираясь на мою руку. Знал бы кто, как ей тяжело это все изображать и какими переживаниями занята сейчас ее голова.
Под сводами Андреевского зала величественно звучит хор, исполняя «Жизнь за царя» Михаила Глинки:
Славься, славься, наш русский царь!
Господом данный нам царь-государь!
Да будет бессмертен твой царский род,
Да им благоденствует русский народ!
Пышная процессия с нами во главе торжественно шествует сквозь огромный зал, и мы проходим мимо тысяч приглашенных, которые стоят по обеим сторонам прохода в центре. Тысячи и тысячи глаз, лиц, одеяний. Придворные ливреи, кирасы кавалергардов, генеральские и адмиральские мундиры, ведомственные вицмундиры госслужащих, одеяния священнослужителей, цивильная одежда всех возможных типов, женские платья, установленных при дворе расцветок и фасонов…
Да, сегодня тут весьма разномастная публика. Много военных, среди которых немало женщин, приличное количество духовенства, аграрии со съезда в полном составе, чиновники высших рангов, губернаторы, представители иерархии двора, жены означенных чиновников, губернаторов и представителей.
И, конечно же, пресса, среди которой так же, как и в других «мужских профессиях» встречается все больше женщин, от молоденьких барышень до прожженных жизнью матрон. И, разумеется, есть немалое количество циничных и острых на слово мужчин. Ну, тут ничего не попишешь, пресса есть пресса. Эту беспокойную братию моя власть любит и целует в носик, не забывая подкармливать и устраивать им всякие дармовые фуршеты да прочие пикники с «сувенирами». В том числе и сегодня. Конечно, эта публика не всегда соответствовала строгому протоколу двора, но с этим приходилось пока мириться, время настоящего кремлевского пула еще не пришло.
Впрочем, что репортеры всякие, если наибольшим диссонансом с обстановкой и духом церемонии составляли как раз те самые аграрии, многие из которых были именно тем самым «сиволапым мужичьем», большей частью одетые либо в солдатскую форму, либо кто во что горазд. Попадались экземпляры даже в лаптях. Я велел пускать всех, невзирая и не препятствуя из-за отсутствия придворного дресс-кода. Пусть едут потом по своим деревням и рассказывают жуткие небылицы про то, как они с самим царем общались в Кремле. Кремль-то мои дворцовые службы потом отмоют. А пиар – животное полезное.
Слава, слава нашему царю!
Слава, слава земле родной!
Слава героям Руси Святой!
Ура! Ура! Ура!
Что ж, всему приходит конец, и Андреевский зал не стал исключением. Звучит «Боже, царя храни!», и мы, повернувшись к залу, стоя слушаем гимн империи, ожидая возможности занять наши места.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
