обрадовавшийся парень. — Родственные узы самые важные и крепкие. Обязательно иди и встречай свою родственницу.
— Ты не обижаешься?
— Что ты, как я мог, — переигрывал свою партию. Но оставался милым. Жаль мне его омрачать.
— Самолет уже давно прилетел, — заметила я.
— Правда, — воскликнула девушка. — Блин, придется теперь по всему аэропорту бегать, чтобы найти ее. Наверняка спряталась в каком-нибудь углу и замерла. Чтобы никто не увидел.
— Вот правильно, — подталкивая начал Матвей. — Будь благородной. Иди найди ее и приведи домой. Как ее зовут?
— Оксана Малахова.
— Вообще-то Ксения, — поправила ее я.
— Что? Но мама сказала Оксана.
Матвей замер и задумчивым видом взглянул на меня. Озарение в глазах. А потом насмешка направленная на Свету.
Умный парень. Догадался.
— Ксения. Не знаю в каких документах углядела твоя мама имя Оксана. Но я Ксения Малахова. И, по-видимому, твоя родственница, сестра.
Опешившее лицо стоило того произведенного эффекта.
— Что же давайте я вас подвезу до дома. Я правильно понял, что Ксюша будет жить у вас.
— Правда, — неверие в глазах Светы поражал уровень ее безумства. — Ты подвезешь меня до дома?
— Конечно, я вас подвезу.
— Не думаю, что это хорошая идея, Матвей.
Зря я это сказала. В глазах Светы возмущение. А мне с ней жить еще год. Матвей же был обрадованным.
— Мне несложно. — он подхватил мою сумку, и отправился вперед.
Света поскакала с ним. А мне пришлось топать за ними.
— Запрыгивайте, — приказал парень, открывая машину.
Ксюша затормозила перед автомобилем. Жар в южном городе не уменьшился. Хотя время было послеобеденное. Аэропорт находился в городе. И она заметила как в двух шагах от парковки тормозит троллейбус на остановке.
Ехать с «любимой» сестрой не хотелось. Но здравый смысл возобладал. Она сегодня не единожды чуть упала в обморок. Она не ела больше суток. А сон в последнюю неделю стал редкостью. Слишком тяжелые мысли не давали уснуть.
Света уже запрыгнула в белоснежную инфинити кью 50, а Матвей сложил в багажник свой и мой чемодан. А мне трудно — сделать последний шаг.
Словно именно этот шаг разделит мою жизнь на до и после.
И этот год либо сделает меня сильнее, либо сломает меня.
— А мне понравилось, — хриплый голос сзади вырвал меня из себя.
— Ты про что?
— Как ты произносишь мое имя. — я отхожу от него, чтобы сесть на заднее сидение. — И кстати, — останавливаюсь, чтобы посмотреть в его лицо. И он искренними эмоциями произнес: — Я сочувствую твоей трагедией. Остаться одной — это в любой момент трудно. И тяжело.
Искренне. За две недели я не раз слушала такие слова. Но его были одни из искренних. За это я была признательна ему.
— Спасибо.
Глава 4
— А вот мы и приехали, — мужской голос разбудил меня.
Я уснула в машине Матвея. Голова в болезненном спазме сжалась. И я резко прикоснулась к вискам в надежде хоть как-то облегчить боль. Матвей стал моим персональным спасителем на сегодня. Он заметил мой жест и протянул с переднего сидения воду и таблетку.
— Что это? — хрипло спросила я, забирая одну лишь воду.
— Таблетка. Слабое обезболивающее. Извини, сильными не пользуюсь.
Присматриваюсь к его лицу. А ему словно стыдно признаваться в том, что у него только такое лекарство. Эта мысль вызывает у меня улыбку. Поэтому я спокойно беру лекарство и выпиваю его.
— А почему только слабое?
— Я спортом занимаюсь. Из-за сильных могут дисквалифицировать, — он произнес и вышел.
Словно это болезненная тема. Может его уже достали одинаковыми вопросами и только.
Света уже ждала своего кумира на тротуаре и возбужденно подпрыгивала. Мда, ей энергии не занимать. Вываливаюсь на улицу и у меня вырывается стон.
Как же тут жарко! Как они тут живут в такой жаре.
Матвей тем временем вытащил мой чемодан и сумку, а со мной в кабине был только рюкзак. Света недовольно на меня поглядывала, и я прошла мимо их и устало присела на скамейку. Голова уже не болела, но мушки бегали перед глазами. Лучше пересидеть такое состояние.
— Ну и чего ты расселась, — преградив солнце, Света встала передо мной. От этого стало легче. Но если бы она понизила тональность, то моей бедной головушке стало бы еще лучше.
— Устала, — обмахиваюсь рукой и скалюсь ей. — Вот решила отдохнуть. Или это возбраняется?
— В другой жизни отдохнешь. А ну вставай и потопали домой.
— Не уж-то Матвей уехал, — оглядываюсь и замечаю парня, который машет мне около машины. — Странно!
— А ты по мне уже соскучилась?
— Скорее удивленна. Почему твой мопс активизировался? Думала ты уехал, а нет.
— Как ты меня назвала, — визгливо выпалила сестренка. А мне осталось только поморщиться. Визжит она противно. — Мопс! Какой я тебе мопс?
— Самый настоящий и ревнивый, — отреагировала я.
Почему я не могла смолчать. Вот что у меня за характер. Скрывающая эмоции личность и в то же время защищающая как себя, так и других. Могла ведь промолчать и стерпеть. Так бы и прожила серой тенью в квартире родственников. Не смогла. Не продержалась ни часа.
Молодец!
— Света, — прикрикнул на нее Матвей. И девушка сдулась.
Что же определяем. У моей сестры острая форма не сдержанности.
Подъездная дверь открылась и из нее вышла девушка. Симпатичная даже очень. Я с мамой часто бывала на съемках и видела много лиц. Красивых и не очень. Умеющие себя подать и не умеющие. Вот эта девушка красавица. Нежные тонкие черты лица. Хорошие гладкие волосы. Кожа даже издалека видна ее идеальность.
НО.
Она совсем не могла себя подать. Свое красивое лицо она прятала под ворохом волос. Тонкие руки спрятались в карманах. Плечи слегка сутулые. И казалось, что она хочет исчезнуть.
Услышав голос Светы, девушка еще ниже опустила голову. Хотя куда уж ниже. Света ее не заметила. А вот Матвей.
— Здравствуй, — махнул ей парень. — Опять прячешься?
Девушка шуганулась, но улыбнулась. Он тоже заметил ее манеру ходить.
Цербер развернулся и замер. У Светы внутри точно компас имеется. Настроенный на улыбку Матвея.
— Ой, мышка, — фальшиво радостно воспела сестра. — А ну, исчезни пока тебя не съели!
Ну нет! Мысленно взмолилась я. Почему она не промолчала. И почему я не могу промолчать.
— А ты я смотрю у нас кошка? Чтоб шугать ее? Или все же мопс. Который может только тявкать?
Что с моим голосом. В нем столько холодности и язвительности. Была бы человеком, то у меня бы мороз по коже прошел. И это заметили все. Матвей с расширенными глазами уставился на меня. Не ожидал
