гор. А пока песчинка пробивалась через наши болота, на неё наступила босой ногой Сорни-эква, золотая баба, когда шла в гости к своему другу, дикому Учи, лесному великану. И в том месте, где Сорни-Эква вдавила песчинку в землю, наткнулась песчинка на чудной коричневый камень, упавший с неба, и встала из земли удивительная железная гора. Сорни-эква объявила себя её хозяйкой. Золотой трон себе там поставила. Да только эту гору уже облюбовал злой дух Куль-Отар, повелитель подземного мира. Началась у них война. Сорни — Экве помогала дочь Нуми-Торум, северная гагара с игольчатым клювом, поэтому они вместе выгнали Куль-Отара из железной горы. Да только он не думал сдаваться. Куль-Отар напоследок запрятал в нижней пещере хребет щуки, и в костях хребта схоронились его слуги-черви. И пропел над ним он свою поганую смертельную песню:
Сорни-Экве, мертвую от страха,
я бросил в свой полный рот с двадцатью острыми зубами,
и захрустел зубами, как будто она была утёнком.
И плюнул Куль-Отара на скелет, и отполз от железной горы, скрежеща своими зубами.
Сорни-Экве позвала к себе праздновать победу древнюю Мых-Ими, на земле которой выросла железная гора, ещё позвала своего друга великана, и позвала властителя вод Энки, и тихого Хуси, и лесовика Утчи. Собрались они и начали веселиться. И когда они наелись рыбы, выпили сока из забродивших ягод, тогда начали прыгать вокруг огня, рассказывая в танце друг другу истории. И тут Сорни-Экве наступила голой ногой на скелет щуки, из которого торчали острые сухие кости, проткнула она свои ноги, кровь хлынула во все стороны, и тут же черви — могильщики проникли через её раны в самое сердце. И слюна Куль-Отара приклеилась к Сорни-Экве и потащила её через твёрдый камень в подземное логово Куль-Отара. Гости онемели и остолбенели от этого. И только древняя Мых-Ими, видя, что Сорни-Экве скоро уже совсем скроется в коричневом камне, бросила вслед горсть земли. Земля закрутилась, как вихрь, вокруг Сорни-Экве. В том месте, где Куль-Отар затащил её в каменную стену, остался след от Сорни-Экве, золотой бабы, в виде раскрученного золотого кольца. Не стало больше Сорни-Экве, золотой бабы, рассыпался её трон. После этого такое золото считается проклятым металлом, сеющим вражду и смерть, и там, где в скале люди натыкаются на такой золотой круг, там и есть вход в тёмное логово Куль-Отара. Как увидишь такой знак, не бери оттуда золота, оно рано или поздно вернётся к своему хозяину, прихватив твою душу. Нужно плюнуть на золото и сказать: «Пойду к медведю-родичу, потрётся он спиной о пуство, и не будет больше у тебя богатства!»
Ефим выслушал историю, про себя посмеялся над чудной сказкой, но виду не подал, что не поверил ни единому слову. Поблагодарил он Йиби-ойка, поклонился ему, встал, чтобы уйти, в это время дверь дома открылась, и зашёл Куща, тесть Ефима. Удивился он, что Ефим собрался уходить, спрашивает его, почему не хочешь посидеть со мной за столом, поговорить. А Ефим ему отвечает, так я у вас и так целый вечер просидел, слушал историю Йиби-ойка. И показывает на табуретку возле огня. А там никого нет. Куща подозрительно смотрит на Ефима, никого нет рядом, они только вдвоём с Ефимом. Ефим ему всё рассказал, а Куща ему и говорит: «К тебе приходил наш предок, старик-филин Йиби-ойка. Не к каждому он приходит, это большая честь для тебя. Но не радуйся, приходит он не только к радости, но и для того, чтобы предупредить перед опасностью. Запомни его слова, отнесись к ним с почтением».
На следующее утро, с самыми первыми лучами восходящего солнца, Ефим пустился пешком к вырубке. К вечеру того же дня он добрался до своих товарищей, которые уже закончили работу и ели похлёбку. Он принёс с собой солонины, угостил их, и заметил, что они продвинулись уже почти до самой горы. К нему подошёл обермейстер, старший в шахте, и предложил поступить к нему на службу, он набирал бригаду рудокопов. И жалование приличное посулил, и сказал, что всем рудокопам деляны леса будут отмеряться, чтобы рядом шахтёрский посёлок основать. Ефим даже не стал долго думать, согласился. Так началась его работа на шахте. Как бы ни было в шахте тяжело, но Ефиму понравилось. Кайлом махать он мог целый день без устали. Правда, вечером он только добирался до соломенного тюфяка, склонял голову, и тут же засыпал. Их бригаде выделили деляны, они все вместе заготовили брёвен для дома, и начали ставить дома для своих семей. К зиме у него уже стоял новёхонький сруб под тёсаной крышей. Он привёз в Кушву, так назвали новое поселение, свою Нену. А через пару месяцев она уже понесла, и тихо шептала Ефиму, что родится обязательно сын, что она чувствует это. Ефим был счастлив. Работа ему нравилась, платили хорошо, они с Неной таких денег отродясь раньше не видели.
И вот однажды, это было в конце зимы, шёл снег, и он пошёл за лопатой, чтобы отгрести снег от разноса, и увидел, что за набросанными досками что- то отразилось блестящее от его фонаря. Он ещё раз махнул фонарём, и точно, золотой отблеск, словно молния в чёрном небе, блеснул на скале. В это время рядом с ним проходил Дотоптыш, который работал вместе с Ефимом в его бригаде. Дотопыш тоже увидел блеск в стене, и первым добежал до него. «Золото! Это золото!» Закричал Дотопыш и начал выковыривать грязым пальцем золотые крупинки. Ефим тоже потянулся к золоту, выколупал несколько камушек, они упали ему на ладонь, и тут он вспомнил предостережение Йиби-Ойка, и бросил золотые зёрнышки на землю. И говорит Дотоптышу, чтобы он тоже выбросил их. Да куда там! Дотоптыш от радости даже тулупчик свой худой сбросил, золото двумя руками выскребать начал, потом давай досками золотую жилу забрасывать, чтобы, значит, больше никто её не увидел. И только дома Ефим вспомнил, что надо было плюнуть на жилу и слова сказать. На следующее утро он так и сделал. А Дотоптыш весь день хитро на него поглядывал, и палец к губам подносил, мол, никому не говори. А сам всё нырял под доски, да золото там отковыривал. А к вечеру Дотоптыш отозвал Ефима подальше и говорит ему: «Ефим, что за чёртово месторождение, там только тоньше моего мизинца слой был, дальше опять руда железная, до чего чудно! Не думай плохого ничего, я тебе половину золотого песка отсыплю, мне чужого не надо, поделим по-честному, мы ведь с тобой вместе
