выше, являя свету луны тонкую талию и стройную фигуру. Под тяжестью теплого, укрывавшего нас одеяла я прижался к ней сверху так близко, что ощущал весь жар ее тела, как свой собственный.
Одарив ложбинку на груди Анны горячим, медленным поцелуем, я поднял взгляд и замер, затаив дыхание. Ещё одно движение и девушка, на секунду зажмурившись, с наслаждением вскрикнула, вновь содрогнув тишину комнаты. Крепко прижимая меня к себе, гостья стонала от сладостной неги, всей душой радуясь исполнения своего желания…
Подоткнув одеяло, укрывающее счастливую спящую гостью, я протяжно выдохнул и ненадолго откинулся на другой край кровати. Анна мило сопела, положив на подушку свою левую руку, запястье которой теперь украшала заветная священная метка.
Уставившись на полную луну, что своим светом сейчас даровала мне силы, я размышлял об очередном ритуале, количеству которых я уже давно счёт потерял. Подобные ночи, может, удовлетворяли потребности моего тела, но уже давно не радовали душу. Даже месяцами переживаемый голод не давал желаемого… Смогу ли я когда-нибудь вновь познать радость ночи, проведенной с женщиной? Найдется ли в этом мире та, что распалит своим присутствием огонь любви и желания?
Разочарованно выдохнув, я оделся и, проверив одеяло гостьи, отправился к себе в кабинет. Работа с бумагами в позднее время всегда расслабляла, настраивала на сон, поэтому я спокойно перебирал их, стараясь не думать о прошедшем ритуале, гостья которого мирно спала в отведенной спальне.
Как-то неожиданно на пороге моего кабинета возник дворецкий. Несмотря на кажущиеся холод и уверенность, во взгляде вампира читалось удивление, смешанное с волнением.
— Господин, срочная новость! Только что на границе произошло нечто странное…
Глава 2
Анайя
Обожаю лето! Как же приятно просыпаться под пение птиц и дуновение теплого июльского ветерка. Эх, завидую я этой великой стихии: она свободна, будто птица, в своем выборе и желаниях. Хочешь — дуй мягким бризом, поглаживая своими объятиями людей, животных или цветы на земле, а хочешь — устремись на север и обратись метелью, можно смести все на своем пути и никто не сможет тебя остановить. Иногда даже немного жаль, что мне подобное не по силам…
Солнце только выглянуло из-за горизонта, а прислуга уже вовсю корпела в доме, усердно выполняя свои обязанности. Недовольно поморщившись, я накрылась с головой в надежде отдохнуть еще немного перед завтраком, но, разумеется, моему скромному желанию в этот теплый субботний день не суждено было сбыться.
— Доброго утра. Ох, миледи, вы еще не готовы? — ахнула Мари-Мэй, войдя в комнату и зашагав к окну. — Уже скоро начнется завтрак.
Откинув одеяло и сонно зевнув, я устремила взгляд на нашу семейную горничную. Златовласая девушка, облаченная в черное платье и белый фартук, выжидающе стояла возле кровати, чтобы заправить постель.
Похоже, чуть подольше отдохнуть никак не выйдет…
— Доброго утра, Мари-Мэй. Сейчас начну собираться, спасибо.
Поднявшись с кровати, я направилась в уборную, оставив комнату на заботу горничной. Девушка старше меня на семь лет, но все равно обходилась со мной тепло, словно заботливая мать и верная подруга. Пожалуй, ближе нее на свете у меня никого никогда не было. Кроме родителей, разумеется, но с ними не посекретничаешь в случае надобности, не спросишь совета и не откроешь душу…
Прохладная вода бодрила, придавала сил для нового, особенного дня, когда я покину отчий дом и начну новую жизнь в качестве жены. Не то чтобы я была всем сердцем рада предстоящему союзу, ведь меня обручили с женихом еще с рождения, но как дочь правителя Вернбурга я, разумеется, должна в первую очередь заботиться о благосостоянии жителей города и окрестных земель. Вернер Ройс, сын правящей семьи Нивера — столицы соседних земель, может, и не сильно люб моему сердцу, но зато всегда слыл заботливым и куда более богатым женихом. Внешне он тоже довольно симпатичен, а речь его всегда была преисполнена уверенностью, так что, если не думать о замужестве как о долге, дела мои были не так уж и плохи.
С досадой выдохнув, я повесила назад теперь уже мокрое полотенце и направилась обратно в комнату. Мари-Мэй к этому моменту успела заправить кровать и терпеливо ждала меня с вешалкой в руках.
— Вот. Ваше любимое, — горничная с улыбкой протянула мне дивное платье цвета фуксии, украшенное бусинами и вышивкой. Легкая, почти воздушная, но при этом не прозрачная юбка позволяла носить наряд в любое время, что делало его моим любимым. Несмотря на легкую простоту в сравнении с парадными моделями, платье все равно подчеркивало богатый статус его обладательницы.
С улыбкой кивнув, я ловко занырнула через низ юбки и вытащила голову через горловину. Шелковая элитная ткань мягко скользила по телу, даруя успокоение и настраивая на веселое времяпрепровождение. Как перееду к Вернеру, обязательно попрошу у него еще парочку таких в гардероб!
— Теперь пришла пора прически, — зашнуровав корсет, Мари-Мэй заняла место у зеркала и жестом руки указала на деревянный стул с мягкой алой обивкой. Массажной расческой девушка приятно водила по моим каштановым волосам, сверху вниз, постепенно создавая чудесную прическу, а после пришло время косметики. Завершив макияж, она скромно отстранилась, чтобы я могла оценить работу.
Как и обычно, образ был чудесен: бежевые тени с золотистым отливом отлично подчеркивали ореховый цвет глаз, тушь ярко выделяла густые реснички, делая взгляд еще более удивительным, а нежная кораллового цвета помада придавала лицу свежести и выразительности.
— Чудесный макияж. Большое спасибо! — учтиво кивнув горничной, которая за много лет общения успела стать близким мне человеком, я протяжно выдохнула и поднялась с удобного стула. — Жаль только, что в особняке Вернера мне такую красоту уже не сделают.
— Не горюйте, миледи, — успокаивала меня Мари-Мэй, расхаживая рядом и поправляя недочеты в образе. — В конце концов, мы прощаемся не навсегда. Ваш отец обещал приезжать в гости и меня брать в поездку.
— Что правда то правда, — кивнула я, чуть заметно улыбнувшись. — Жизнь все-таки продолжается, и когда-нибудь надо делать новые шаги навстречу будущему.
— Вернер Ройс даже среди наших горожан слывет обаятельным и заботливым молодым человеком, — светлые щеки горничной немного покраснели, выдавая ее смущение. Обычно прислуге не позволялись подобные вольности, но наедине мы общались обо всем на свете. — Я очень рада, что именно вы станете его супругой, и искренне надеюсь, что вне стен этого особняка вас ждет лишь счастье.
— Спасибо, Мари-Мэй! — отбросив в сторону этикет, я дружелюбно коснулась плеча подруги. — Эту заботу и добрые слова я ни за что не забуду.
Несколько секунд мы с улыбкой смотрели друг на
