— Пусть Лиза принесёт образцы тканей, — приказала Софья Андреевна.
Горничная удалилась и через пару минут в дверях показалась девушка с золотистыми волосами.
Это была — Она.
— Подай Степану Алексеевичу, — указала княгиня на мужа.
Девушка послушно подошла к старому князю и протянула альбом.
Алёша замер.
В свете гостиной, то ли, свет этот волшебно падал, а может, пышный интерьер дорисовал впечатление, но — девушка, показалась сказочной принцессой в платье горничной. Удивительно соблазнительные формы, только сейчас заметил Алексей. Раньше, видимо, не до того было. Но теперь, девушка предстала перед ним в совершенно новом свете. Румяна и свежа, точно великолепная булочка, только испеченная талантливым пекарем. Лицо, словно сияло изнутри. Светло-серое платье струилось и превращало каждое движение в игру фантазии соблазнённого зрителя.
Несомненно — хороша.
Этот — третий взгляд на девушку, как будто включил внутри Алёши, неизвестный механизм. Медленно, он завертелся и стал набирать обороты. То, что видел раньше, уже не считалась. Забылось. Стерлось.
Теперь, только теперь, Алексей посмотрел на девушку, в первые — по-настоящему.
— Алёша, посмотри и ты какие ткани я заказала. Там и для тебя есть. В Париже мастера не то, что наши, — голос матери, стальной пилой резанул по разгулявшемуся воображению.
— Увольте маменька, — очнулся от грёз Алексей, — Я соглашусь с тем, что выберете Вы.
— Вот за что я тебя люблю мой дорогой, ты никогда не перечишь матери, — улыбнулась Софья Андреевна.
— Что вы маменька, вам перечить себе дороже обойдётся, — шутливо произнёс Алёша.
— Вот видите, Степан Алексеевич, ваш сын во всём полагается на мой исключительный вкус. А вы, пытаетесь спорить. И если бы я вас не останавливала вовремя, то и сейчас бы бегали в крестьянском кафтане по полям. И чего у вас всё руки тянутся к рогожке да лаптям. Время сейчас не то, чтобы князю в холсты рядиться.
— Но моя дорогая, я спорю только по тем вопросам, в которых признаю большую свою компетентность. В вопросах женских, спорить с вами, Боже упаси. Я за удобство, а ваши шелка да бархаты разные, на поле не совсем к месту бывают. Согласитесь.
С того дня, появилась у Алёши новая забота. Теперь, ему очень хотелось встретиться с горничной Лизой наедине. Что-то подарить. Он вытянул из фамильных драгоценностей колечко с изумрудом в золочёной огранке. Дело за малым, встречу устроить. Ходил Алеша по дому, прихрамывал. К горничным присматривался. Но передать через кого-то столь щепетильную просьбу не решался. Если матушка узнает, хлопот не оберёшься.
Решил выжидать момента, когда самому удастся Лизу повстречать. Было пару случаев, но не удобных. То она с тазом шла, то с подносом. Потом решил — как будет. С тазом значит с тазом. Но и это не получалось. Видел Лизу пару раз, то в гостиной, то по лестнице пройдёт. И всё сильнее хотел личной встречи.
Что-то романтичное зарождалось в груди. Мечтательное.
Представлял, как подарит колечко и Лиза будет рада. Может даже в щёку поцелует. А то и в губы. Забывался Алёша, мечтал. А в мечтах этих, совсем не романтично всё поворачивалось. В другую сторону мысли заносились. Терял грань, которую в жизни переходить не престало.
Но что поделать — тело молодое. В уме фантазии расплодились. Это же — только фантазии. Ни кто о них не узнает.
Но когда спать ложился, с новой, ещё большей силой многое мерещилось. И тело начинало выкручивать. Мысли с кровати подбрасывали. Словно демон какой вселялся. И хотелось вставать, идти туда. Где Она спит. Прокрасться. И утащить её в невиданное место. И бесконечно наслаждаться, до изнеможения.
И засыпал Алёша в поту и желании.
Глава 6
В десяти верстах к северу от имения князей Ершовых, приютилась у дороги деревенька. Народ в основном бедный, избы обветшалые. Кормился с земли княжеской как мог, но больше милостью. Да всё равно впроголодь. Было немного семей и посытнее.
Вся почти деревня заключалась в двух улицах. Та, что к дороге ближе чуть длиннее, дальним концом в поле заворачивает. Последняя изба прямо в него и упирается. Старая, покосилась от времени, да без рук хозяйских. Крыша прохудилась, кое-где и дыры образовались. Залатать некому. От старости и дряхлости уж и нежилой кажется. Но зимой, путник, с удивлением обнаружит дымок над трубой.
День за днём, едут по дороге мимо той избы брички да телеги разные. Возы торговые, кареты барские. Едут купцы да господа, следуют по делам. Редкий человек захочет в ту избу постучаться.
А жила там Наталья Золотова с двумя детишками. Лиза восьми, да Васька пяти лет от роду. Жили бедно. С тех пор как отца — Василия Золотова, забрали на каторгу, за тяжкое преступление. Ушел однажды Василий в поле, землю обрабатывать. А тут случилась непогода. Вернулся домой раньше обычного, а в избе Наталья, с приезжим барином забавляется. В сердцах, потрепал Василий барина того хорошенько. Даже глаза лишил. И Наталье досталось. Долго в синяках ходила. Барин, как полагается, нажаловался в управу. Забрали Василия. Засудили. Дали пятнадцать лет каторги.
Наталья, конечно, такой беды не ждала. Считай, кормильца потеряла. Ходила Наталья в управу, плакала. Ребятишек приводила. Да всё зря. Барин, что без глаза остался, очень зол был. Не смилостивился. Если бы не глаз, может и простил бы, а так — нет.
С той поры, пошла жизнь Натальи под уклон. Жить было не на что, детей кормить нечем. Стала она приваживать гостей на ночь. А то и днём, бывало, путника зазовёт. Кто что даст за Натальины ласки, тем и жили. Народ деревенский на Наталью посматривал искоса. Бабы стороной обходили, мужики в усы посмеивались. Так жила Наталья пару лет и детишек кормила. Но пришла беда. Заболела и слегла Наталья. Недолго бедняга мучилась, да через неделю и померла.
Остались дети одни — сиротками. Соседи поначалу жалостивились, давали, кому чего не жалко. Но каждый день чужих детей не накормишься. Жили Лиза и Васька впроголодь. А зима пришла, совсем плохо стало.
Случись, на ту пору, ехали князь с княгиней возле деревеньки той, да по какой-то мелкой причине остановиться понадобилось. То ли лошадь расковалась, то ли ещё что. Теперь и не вспомнится. Вышла княгиня из кареты, а к ней девчушка с мальчонкой в ноги так и кинуться.
— Подайте ради Христа.
Сжалилась княгиня, глядя на оборванцев. Расспрашивать стала. А как узнала, что мать померла, а отца несколько лет в глаза не видали, даже слезу пустила. Посмотрела на избу, входить внутрь побрезговала. Думала не долго, посадили оборвашек в бричку к прислуге, да и в имение повезли.
С той поры Лиза в горничных, а Васька на конюшне пригодился.
Так и десять лет прошло.
Лизе минуло восемнадцать. Хороша стала. При доме, манерам кое-каким научена.
