на день? Переживу.
— Конечно, Снежана. Оставайтесь.
— Не удобно как то. Я лучше на вокзал.
— Это не обсуждается. Вы едете с нами, — наши глаза встретились в зеркале заднего видения. Снежана облизала губы и прикусила нижнюю. Давление члена на ширинку стало невыносимым. Это будет очень длинный день.
Снежана
Муж Вики нес меня на руках. Было невероятно волнительно обнимать его за шею. Его руки такие горячие и сильные, а парфюм приятный. Я прикрыла глаза и поглубже втянула воздух.
С моим телом творилось что-то неправильное. Дыхание участилось, кожу, где касались его руки жгло, даже сквозь мокрую одежду, а перед глазами белая пелена.
Муж Вики же выглядел раздраженным. Острые скулы напрягались, а в светло-карие глазах зарождалось что-то потустороннее, темное, неизвестное мне.
Михаил принес меня в небольшую комнату в стиле лофт. Черные жалюзи во все окно, на потолке чугунная люстра и по всему периметру потолка — черные брус.
— Снежа, — ласково позвала Вика. — Устраивайся. Это комната Миши.
— А зачем ему отдельная комната? — ляпнула я не подумав. И тут же поняла, что лезу не в свое дело.
— Я вот и думаю. Ни к чему, — она посмотрела на мужа. А потом на меня. — Ты вся мокрая и в мурашках. Замерла?
— Да, — соврала я. На самом деле я горела и всему виной его руки, которые до сих пор ощущаю на себе.
— Хм. Надо тебе что-то дать из одежды. Но боюсь мои вещи не налезут на тебя. В смысле, в области груди, — она посмотрела на мои верхние девяносто, как мне показалось с завистью. — Миша. Дай свою футболку.
— О, нет-нет! — поспешно добавила. Я и так пропахла им.
— Да перестань! Не будешь же ты ходишь в мокром. А где твои вещи?
— На работе оставила. Вы не переживайте. Я завтра утром съеду.
— Живи сколько потребуется. — она ласково провела по волосам. — У тебя очень красивые глаза. Папины?
— Да. Вы его знали?
— Да. Знала, — Вика посмотрела отрешенно. Что-то тут нечисто.
Степновы вышли. Я приняла душ. Когда вернулась, на кровати лежала мужская футболка. Не отдавая себе отчёта, поднесла её к носу. Пахло кондиционером и Михаилом. Только утихший пожар, вспыхнул с новой силой.
Ночью мне так и не удалось уснуть. Я вообще плохо засыпаю на новом месте. Лежала, думала о той тайне, что скрывает Вика. Возможно, она рассказала бы мне о ссоре с мамой. Но для откровенных бесед слишком мало знакомы.
Лунный свет полосками освещал комнату, убаюкивал. И только меня начало клонить в сон, как послышался шум за стенкой. Возня и стоны Вики, ритмичный стук кровати о стену.
Класс! Они трахаются.
Я накрыла голову подушкой, но не помогало. Между ног разгорался пожар. Женские крики заглушил утробный мужской стон. От этого звука встали волоски на руках.
Проворочавшись всю ночь, встала с рассветом. Мне так и не удалось больше уснуть. Чтобы отвлечь себя от мыслей о тетином муже, похромала на кухню. Хотелось как-то отблагодарить их за гостеприимство.
Приготовила мамину любимую яблочную запеканку с корицей. Пока она запекалась в духовке, нажарила сырников. Приходилось стоять на одной ноге, вторая так и не прошла.
Первым, из спальни вышел Михаил. Бросив взгляд на него — покраснела, вспоминая тот звук, что он издал.
— Доброе утро, — охрипшим голосом сказала я, отворачиваясь к закипающий ему кофе в турке. — Простите, что похозяйничала.
— Ничего. Очень вкусно пахнет.
— Вы будете кофе? — я чувствовала, его взгляд на голых ногах. И то, что нас разделяют сантиметры.
— Я пью без сахара, — прозвучал волнующий голос у самого уха. — Как нога? — а, вот почему он смотрел на ноги, а я уже себе придумала невесть что.
— Жить буду.
— Тебе не стоит ее напрягать. Садись, я сам налью кофе.
— Мне нетрудно.
— Сядь! Снежана, — в его голосе появились властные нотки. И я прихрамывая, подошла к стулу.
— Доброе утро, — Вика вышла зевая. Она подошла к мужу, обняла его и поцеловала в спину. — Милый. Какой ты молодец! Столько всего приготовил!
— Это не я. Это Снежана.
Мы сидели за столом. Я разрезала яблочную запеканку.
— Выглядит аппетитно, — Вика откусила кусочек. — Ммм! Очень вкусно. Твоя мама её очень любила, — с грустью произнесла она. Мне хотелось узнать побольше о ней.
— Виктория. А что случилось? Почему вы поссорились? — тетя вытерла рот салфеткой рот и бросила на стол.
— Это было давно. И сейчас это не важно.
— Извините, — я вернула внимание еде.
— Тебе нравится, милый? — Михаил ел молча.
— Да.
— А у меня возникла замечательная идея! — он сделал глоток кофе. — Почему бы Снежане не остаться у нас? — Михаил закашлялся.
— Что?!
— Ну ты же сам хотел домашней еды. Мне некогда этим заниматься, а Снежана отлично готовит.
— Не думаю, что это хорошая идея, — поспешила возразить я.
— Почему? — ещё одной такой ночи я не выдержу.
— Это неудобно.
— Да. Видишь, Вика. Она не хочет.
— Но, Снежана. Тебе ведь некуда идти? Или ты нашла место, где будешь жить?
— Нет пока.
— Вот и замечательно! — Вика встала, давая понять, что споры закончены.
Вроде она говорит логичные вещи. И мне бы хотелось остаться. Хотя бы за тем, чтобы узнать тайны прошлого, но пугает моя странная реакция на Михаила.
Он посмотрел на меня, как на змею, которая заползла в их дом и нарушила покой.
— Тебе хватит месяца, чтобы найти где жить?
— Да. Я думаю.
— Отлично! — он резко встал, ножки стула с противным звуком поцарапали дорогую плитку.
— Дорогая! Можно с тобой поговорить? — рявкнул Михаил, бросив на меня уничтожающий взгляд, под которым я съежилась.
Михаил
Охренеть просто! Вика всё решила за меня! И просто поставила перед фактом. Не посоветовалась, не спросила. И меня это очень раздражает!
К моей страной реакции на мелкую, прибавилось то, что я с трудом себя контролирую. А секс с женой, лучший с ее слов, стал полным трешем. Потому что в тот момент я представлял племянницу жены.
Зашёл в спальню. Вика как раз надевала очень сексуальное белье. И мне бы, как нормальному мужику, капать слюной на пол при виде стройной жены. Но ничего не происходит. Меня больше впечатлил вид Снежаны в моей футболке. Было в этом что-то собственническое, отчего по телу разливался приятный жар.
Что это? Седина в бороду, бес в ребро? Да у меня, пока, и седых волос то нет.
— Вика! Почему ты все решаешь без меня? Хорошо. Ты привела свою племянницу на день. Это понятно. Но я НЕ хочу, чтобы она жила тут целый месяц! — трясла бы передо мной своими
