Перехожу с бега на быстрый шаг, ладонь лодочкой и со всей дури по уху. Ошеломленный противник падает мешком. О, я с армии еще помню это чувство: не понимаешь, где низ, где верх, тело ватное, в голове шум. Поднимаю за шиворот ушлепка.
— Все нормально, ты можешь стоять, ты справишься, — начинаю приговаривать, — ты сильный, не падай.
Удар в солнечное сплетение бросает парня передо мной на колени, глаза выпучены, силится вздохнуть.
— Еще раз подобное повториться, результат тебе не понравится, — взяв за волосы, прошептал ему в лицо. Немного дернув за скальп, завалил сына старосты на спину и повернулся к полному.
— Ну а теперь твоя очередь, — улыбка на моем лице списана с икон нашего мира: доброта и всепрощение так и светятся.
— Нет, не подходи ко мне… тварь, ты тварь… тебя казнят за нападение на будущих учеников, — начал причитать парень, пока я к нему, не торопясь, шел. Значит меня казнят, а их бы по головке погладили? Странная логика. Надо бы по быстрее закончить, скоро набегут, но моральное давление никто не отменял — очень хочется, чтобы парень смирился со своей участью.
Когда я служил, нас не учили драться, не было рукопашки или чего-то подобного, но избивать нас старшие учили хорошо, на своей шкуре я многое испытал, а потом эту науку передавал дальше, как и многие до меня.
Не придумав ничего умнее, третий преследователь развернулся, я только этого и ждал: рывок, удар-зацеп по задней ноге, парень пропахал носом землю. Хруст ладони под сапогом, испуганный крик, переходящий в ор от боли, ох и накрутил он себя, сразу вырубился, даже обмочился, по-моему.
— Что здесь происходит? — зычный крик главы каравана разнесся над поляной.
А я че? Я ниче, стою, никого не трогаю. Набежали люди, охрана, все смотрят на меня. Да плевать. Как было в том фильме: «Недостаточно победить в одной драке, надо победить во всех сразу.»
— Ты, — обратился глава каравана ко мне, — в мою палатку. Этих убогих — к лекарю, быстро. Пока не отдали богу душу.
Кому чего отдавать? От сломанных рук не помирают, накручивает меня, наверное.
Дойдя до шатра, караванщик оттянул полу и пропустил меня вперед. Расположившись на циновке, он стал на меня смотреть, как на преступника. Долго смотрел, если это было моральное давление, то я даже не заметил.
— Ты будешь наказан. — начал кряжистый и замолчал. Наверное, ждал чего-то.
Прошло некоторое время — я молча смотрел ему в глаза.
— За избиение учеников академии тебя положено казнить, — снова пытался донести до меня свою мысль глава.
— Казните. — основа переговоров: не дать оппоненту хоть каких-то козырей.
— Пойдем, — встал хозяин палатки, — сейчас и приведем в исполнение приговор.
Я поднялся и пошел за мужиком, мы двигались в конец лагеря, где рубили дрова для ночлега. Ой и блефует, он не может никого потерять, мы — деньги. По сути, он даже использовать нас не может — таскать грузы и все остальное, но, как в той пословице: «все пошли, и я пошел».
— Клади голову на колоду, я сам все сделаю. — строго заявил караванщик.
Ну попробуй, я мысленно хмыкнул и спокойно выполнил просьбу.
— Просить оставить тебя в живых не будешь? — с интересом уточнил палач.
— А зачем? — итак ясно, что оставит, острастки нагонит и сдаст назад.
— Ты сейчас умрешь если что. — давил на меня мужик.
— Тогда разрешите просьбу? — обреченно проговорил я.
— Конечно. — прислушался караванщик, видимо, ожидая, что я начну просить пощады. Не на того ты попал, друг.
— Не тяните, пожалуйста. — положил я голову поудобнее на деревянный пень.
Глаза мужика полезли на лоб и он … расхохотался.
— А ты мне нравишься, слушай, а давай я не буду тебя казнить, а просто накажу, как-нибудь. — сдал позиции мой несостоявшийся палач.
— Нет, тогда лучше сразу голову рубите. — нельзя оставлять козырей.
— Ты совсем не боишься смерти? — он закинул топор на плечо и подбоченился.
— Боюсь. Но дело не в смерти. Я ни в чем не виноват, меня не за что ни наказывать, ни, тем более, казнить, — я поднял голову с колоды, но пока не встал, жаль, равное положение не занять, не так убедительны слова.
— Ты избил четырех учеников, — о, уже просто избил, а не убил, нормально так поменялись статусы. — И считаешь, что выйдешь сухим из воды?
— Прошу Вас обратить внимание, что я защищался. Так же, если Вы меня накажите, а истинные преступники будут отлеживать бока в лазарете, найдутся еще охочие показать молодецкую удаль, и на лекарей упадет дополнительная нагрузка, Вы этого хотите? — спросил я наклонив голову, собственно, я первый там и окажусь.
— Нет, я хочу доехать спокойно до академии. — вот и твоя потребность. Развиваем успех.
— Так в чем проблема? Накажите всех! И меня и тех олухов! — странная логика, напали они, а казнить собрались меня.
— Ты их уже наказал. — удивленно заметил собеседник, вот тебе и причина его острастки. Однако, одного он не учел, если накажет только меня, то ситуацию это не исправит, а усугубит.
— Ой ли? — поднял я брови, как-то странно, когда на тебя нападают, ты отбиваешься, а тебя еще и наказывают. — Вы хотите спокойно доехать, верно?
— Да. — попался.
— Так в чем проблема? Проведите разговор с другими. — начал я. — Прецедент был? Был. До всех дойдет, что так делать нельзя! Только будьте построже!
— Это мне решать! — начал закипать караванщик, реагирует, значит слушает.
— Безусловно! — воскликнул я и встал на ноги, а мужик чуть ниже меня.
— Ты, сосунок, будешь наказан не за драку, а за то, что посмел мне перечить! — сложно быть пугающим, смотря снизу вверх. Не получилось и караванщика.
— Как скажите. — я даже голову чуть наклонил в знак смирения.
— Иди, буди всех. Я буду сейчас еще раз правила объяснять. — он начал оглядываться, видимо, искал место, где всех будет расчесывать.
— Разрешите выполнять? — снова наклонил я голову.
— Ты еще здесь? — удивился собеседник.
— Вам показалось! — вот и разрешился конфликт. Правда пришлось эмоции раскачать. Но чего не сделаешь ради спокойной поездочки?
Как только я всех собрал, слово взял караванщик, предварительно взгромоздив себя на ящик.
— Сучьи дети! Вы чем слушаете, малолетние дебилы? Вам, что сказали? — орал мужик.
Голосище у него, конечно. Даже мне стало страшновато. Многие пацаны стояли и пытались понять, что происходит.
— В уши земли засыпали себе что ли? — распалялся караванщик.
— Да что случилось? — раздался робкий и непонимающий голос из толпы.
