Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
праздничным столом.
— Хлеб да соль! — поприветствовал Кузьма семью.
— Просим милости обедать с нами! — отозвался хозяин дома.
— Садись, если в угоду! — повторил Василий Ефимович, выловив ложкой из чашки мосол и бросив его под стол котенку.
— Нет, спасибо, не хочу, сейчас только что из-за стола! — из скромности отказался сесть за стол Кузьма. — Ишь, вы какие хитренькие, приглашаете обедать, когда все мясо из чашки выловили! — шутейно заметил Кузьма, наблюдая, как под столом котенок мурзует брошенный ему не обглоданный мосол.
Котёнок, гремя мослом, предупредительно и грозно мурчал на кошку, не подпуская ее к мослу, как бы выражая этим, «мосол мне бросили, и он мой». Позавидовав на Савельеву пищу, сглотнув слюну, Кузьма проговорил:
— А у нас корова-то пала, вы чай слышали?
— Слышали! — отозвалась Любовь Михайловна, облизывая ложку и собираясь ею мешать молоко в кринке. — Что бишь у вас с ней, с коровой-то случилось?
— Да что, в первый же день как скотину на пастьбу выгнали, она видать с жадностью нахваталась сухой, прошлогодней травы с землей, получился завал в желудке, три дня провалялась во дворе, помучалась, а на четвертый — дух отдала, издохла. И жалко было глядеть, как она врастяжку лежала в судорогах, буйно дрягала ногами и выпученными глазами с мольбой глядела на людей прося о помощи. Но помочь мы ей ничем не смогли, даже вертиринар отказался. А мы её телиться ждали. Мы без молока-то и так заголодовались, приходится буздать одну жидкую похлёбку, ребятишки ревут! Ты, Василий Ефимович, меня случайно деньгами не выручишь? Я корову сторговал, задатку червонец задал, остальное надо собрать и отнести за корову-то.
— А за сколько ты сторговал ее? — полюбобытствовал Василий с намерением оттягивая разговор о том, чтобы дать ему денег в долг, потому что Кузьма и так полтинник должен и о нем не упоминает.
— За дорого! Даже сказать боязно! Засмеёте за такую дороговизну! Ко меня нужда пристигла, приведу корову, ребятишки с прюцой будут! — с выдержкой высказался Кузьма.
— А сколько ты хотел у меня денег-то занять? — поинтересовался Василий.
— С червонец, рублей десять! — приглушенно промолвил Кузьма.
— Нет, такими деньгами я не располагаю, — не выпуская из головы полтинника раннего Кузьмина долга. — Ты лучше толкнись к Лабину Василию Григорьичу, у него денег-то куры не клюют! — порекомендовал Василий.
— Да уж и к нему торкался, он дать не дал, и обнадеживать не стал. Я понял, что, он тоже отказал, — признался Кузьма.
Выйдя с пустым карманом от Савельевых, Кузьма, завидя гуляющих на улице парней, крикнул им:
— Эй, молодежь! Курильщики, куриво есть?
— Есть! А что?
— Дайте закурить, угостите, пожалыста. И я когда-нибудь вам соответствую отплачу, как говорится. За собакой палка не пропадет! — покрыл шуткой он свою «начужбинность».
— Это как же понять, дядя Кузьма?
— А так: все брошенные палки всегда летят в собаку! Так что собака словит, да словит брошенную палку!
Оттого, что ему в двух домах отказали (а отказали по делу, дай ему долг руками будешь ходить ночами, да и от этого откажешься) Кузьма зря-то не унывал. Закурив «начужбинку» у парней, он с веселым настроением пошел домой, и завидя гуляющих нарядных девок, крикнул: «Анёнк, надо что ли семечек-то? На, иди, дам!», — растопыривая свой карман, предлагал ей самой запустить в него руку и взять там полную горсть семечек. Анка, со своей девичью наивностью, запустив свою руку в Кузьмов карман и вместо семечек нащупав что-то мягкое и тепленькое, она испуганно с визгом выдернула руку из кармана, поспешно отбежала от Кузьмы и стыдливо снова присоединилась к артели своих подруг. У Кузьмы же карманы всегда были худыми.
Придя домой с пустыми руками, Кузьма доложил своей невтерпёж ожидающей его с деньгами жене Татьяне:
— Был в двух домах, и в обоих получил отказ. Лабин дать не дал, и не пообещал. Я от него тем же следом и теми же ногами к Савельеву направился с просьбой. И он помялся, помялся и тоже…
— Семье разговеться нечем, а ему и горя нету! — с печалью на лице выговорила Татьяна не особенно унывающему Кузьме
— Ладно тебе горевать-то, горемыка, ты моя ненаглядная! — льстиво заулыбался беспечный Кузьма, обнимая Татьяну, целуя ее, а глазом кося на кровать…. — Будем и мы с коровой, не спеши, обзаведемся. Купим теленка, глядишь, через два года коровушкой станет! Ведь не горит же!
Она переживая, страдает, а он знай себе беспечно улыбается и не вводит себя в порок. И Татьяна под звон колоколов на колокольне, беседуя с бабами у Федотовых на завалинке, жалуется на свою беспросветную судьбу, сглаживала хладокровное отношение к хозяйству
своего мужа Кузьмы:
— Мы прямо-таки замотались, работаем со своим мужиком вроде как люди, трудимся, а толку мало! С одними коровами мы прямо-таки замучались: то объесться, то так сдохнет. А одну покупали вроде хорошую и познате, а оказалась с изъяном, сама себя сосёт! Хоть бы у кого выменять теленка на поросенка, к осени глядишь тёлка бы выросла, а через годик, глядишь, и отелилась бы, вот мы и с коровкой стали бы, — мечтательно высказалась Татьяна, ясно пересказав Кузьмову мысль о приобретении теленка. — А то ведь мы и наголодовались без молока-то. Ребятишки то и знай прюцы просют. И кошка совсем перевелась без молока-то. Никак кошкой-то не обзаведемся, то пропадёт, то издохнет, то ребятишки куда-нибудь сверзют, то косточкой подавится! — сокрушалась о кошках Татьяна.
— А у вас разве есть поросенок-то? — поинтересовалась Анна.
— Есть, восейка, еще перед Масленицей мы выростка купили, а он без молока-то не ест, не пьёт и растет плохо!
— Вон, чьи теляты-то гуляют по улице-то, вот бы вам, Татьян! — подметила Дарья.
— И я на них гляжу, завидую, — сделав рот комельком, наслаждённо с выдохом зевнув, отозвалась Татьяна, наблюдая за тем, как телята наевшись молодой, только, что появившейся из земли зеленой травки, стали дурачиться, принялись меж собой лениво пыряться, угнув головы к земле, устойчиво упираясь ногами, а потом они разыгравшись принялись бегать друг за дружкой, взбрыкивая, высоко задирая задние ноги, по-телячьи глупо играя бегают взлягашки.
— Это вон чья комола-то корова идет? — спросила Анка, глядя на возвращающийся из поля табун коров.
— А что? — спросила ее Дарья
— Больно-то не красива.
— Зато вымя большое несет. А что толку-то у красивой, рога большие, а вымя с кукиш. Небось такая многова молока не надоит, — деловито возразила Анне Дарья.
— Ах, Любаньк, и у вас корова-то вымиста, должно помногу доит, вон тоже какое вымя-то накопилось, — заметила Дарья.
— Она у нас ведёрница, и молоко — одна сметана! — с гордостью сказала
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
