В очередной раз, стоя на трясущихся ногах, и вытирая платочком рот у ненавистной мне столовой я решила бросить учебу. И не нашлось ни одного человека, кто бы подсказал мне, оформить академку на период беременности и родов. Забираешь документы, ну и скатертью дорога.
Я пыталась всеми силами отвлечься и не думать больше ни о Сергее, ни о его поступке. Получалось это у меня плохо, но я очень старалась. Я даже сходила с подругами в кино. Днем было еще более-менее, работа, хлопоты, люди, а ночью тихо плакала в подушку. Холод и пустота в груди никак не хотели рассасываться. И я очень хотела его увидеть, пусть издали. Хотя бы издали.
И я не выдержала. Воспользовалась предлогом, что не поздравила с Новым годом Пензиных дядь Володю и теть Галю, купила небольшие подарочки и поехала. Окна дядиной квартиры выходили на улицу Мологвардейцев и из них было видно Сережкин двор и подъезд. Практически весь час, что провела у Пензиных я просидела у окна, глядя на улицу и Сережкин двор, естественно безрезультатно.
Собираясь ехать домой, зашла в магазин, иногда в столе заказов выбрасывали дефецитные продукты и товары. Вот там я и столкнулась с отцом Сергея, тот набросился на меня с вопросами. Пришлось ответить, что о Сергее я ничего не знаю и где он сейчас может быть даже не представляю. Виктор Николаевич сказал мне, что он уже обзвонил и объехал все больницы и морги города. И мои мысли поменялись на диаметрально противоположные. Я считала, что он ко мне не приезжает, потому что бросил. А его оказывается и дома то нет.
Странные мы существа женщины, то готовы наслать кару смертную на голову обидчика, то единственной мыслью в голове остается; «Только бы он был жив, господи! Пусть не со мной. Пусть с другой, но только бы он был жив»
Сергей появился у меня через десять дней после Нового года. Я не видела его пятнадцать дней.
Глава 2Я сидела за столом пила чай и задумчиво смотрела в сторону окна. В стекле, как в зеркале отражалась наша комната. На улице уже было темно. Восемь часов вечера. Дверь открылась и в комнату вошел Сергей. Я вздрогнула от неожиданности, подумав, что у меня уже начались галлюцинации. Но ехидный голос подруги, - О, какие люди и без охраны! Вы, что это к нам? Соскучились? – подтвердил, что мои глаза мне не соврали и это действительно он.
Я медленно повернула голову и посмотрела на Сережку.
Что я испытывала в этот момент?
Радость и облегчение; от того, что он слава богу жив и насколько я вижу здоров.
Злость; от того, что он посмел прийти после всего того, что мне довелось испытать по его вине. Я только - только собрала себя в кучу, и что теперь опять все по новой?
Недоумение; и зачем спрашивается, заявился? Я уже и без всяких разговоров поняла, что меня бросили. К чему теперь то приходить, когда и так все ясно.
Желание, просто какое-то сумасшедшее желание; обнять его, прильнуть всем телом, вдохнуть его запах, взъерошить волосы. Почевствовать на себе его руки. Прижаться губами к его губам и …
Мне почему-то до зубовного скрежета захотелось укусить его. Почувствовать во рту вкус его крови, сделать ему больно. Прямо, как вампир какой-то, а не я.
С трудом подавив желание встать ему навстречу, я отвернулась к окну.
- Привет- хрипло произнес Сергей.
- Ну, привет, коль не шутишь – отозвалась подруга. Я промолчала, потому что побоялась выдать себя голосом.
«Спокойно Анька. Дыши глубже, все хорошо.»
- Ань, давай поговорим, Галь, выйди пожалуйста.
- Никуда она не пойдет. Это ты сейчас выйдешь и больше сюда никогда не зайдёшь. Нам не о чем с тобой говорить, мне и так все ясно.
- У-у, как все запушено – протянула подруга, - пойду-ка я у Альки юбку попрошу. Кисляков у тебя есть десять минут.
- Галка, стой! – я вскочила со стула, - Я не хочу с ним разговаривать.
Но подруга уже выскочила за двери. Я направилась было за ней, но Сергей встал у меня на дороге.
- Ань, пожалуйста, выслушай меня.
Он попытался обнять меня, но я оттолкнула его и опять села к столу.
- Прости меня, пожалуйста. Я должен был подумать...
- Ой, да ладно, врать – то! Я бы еще поверила два месяца тому назад, что тебе подумать надо. Когда я только что сообщила тебе, что беременна...
- Я не вру. Мне надо было побыть одному, без тебя, чтобы понять, что я хочу.
- Надо было думать об этом до того, как на меня залез. Не маленький, понимал наверное, что от этого дети появляются! Как ультиматумы ставить,так мы взрослые - рявкнула я и оттолкнув его, выскочила из комнаты. Как бы я не хотела в этот момент сдержаться и не заплакать, но слезы сами брызнули из моих глаз. А я не хотела, чтобы он видел мои слезы. Сергей догнал меня уже практически на ступенях лестничной клетки.
Схватив за руку, дернул на себя и я вписалась в его грудь. Обхватив меня обеими руками, крепко прижал к себе.
–Прости меня. Прости меня, любимая. Я дурак. Ну не плачь, пожалуйста, – он стал целовать мои глаза, щеки.
Больше всего в этот момент мне хотелось оставаться в его объятиях и чувствовать тепло его тела, но поняв, что я сейчас расплывусь лужицей и сдамся, я резко оттолкнула его.
- Уходи, - сказала, а душа скулила. «А если он и вправду уйдет. Что ты дура делаешь? А если он уйдет?!»
- Я никуда не уйду, пока ты не простишь меня.
- Я не собираюсь тебя прощать.
- Тогда я останусь здесь жить.
- Счаз! А больше ты ничего не хочешь? – зло произнесла я.
- Хочу! Жениться на тебе хочу. Сына хочу.
- Кукиш тебе с маслом, а не сын! Вали отсюда и женись на той, с кем встречал Новый год.
- Я, Новый год встречал с другом.
- Угу, так я и поверила. И друг твой носит женские бурочки. Хватит врать- то. Придумал бы. что- нибудь поинтереснее. Уходи от греха подальше.
От злости и негодования, что он мне в глаза лжет, меня уже трясло. Наверное, поэтому мне вдруг стало плохо. Закружилась голова, потемнело в глазах, и я чтобы не упасть стала опускаться на ступени.
- Ань, ты что? Ань тебе плохо?
Сергей подхватил меня на руки и почти бегом понес обратно в комнату.
- Тише, тише родная. Успокойся. Хватит воевать. - шептал он в ответ на моё вялое сопротивление.
Серега занес меня в комнату и положил на кровать.
- Уходи, - сказала я, - уйди пожалуйста.
- Хорошо, ты только не плачь - сказал он. и вышел.
А я заплакала.
Минут через пять в комнату вошла подруга.
- Ну, и что ты воешь?
- Люблю я его Галь. Жить без него не могу.
