Я работаю. Зарабатываю денежку, чтобы покупать тебе одежду, игрушки. Оплачиваю твой садик… Я люблю тебя очень-очень сильно. Обстоятельства сложились так, что мы с твоим папой не смогли больше быть вместе. Он злиться, потому что знает, что в той ситуации оказался не прав, но слишком упрямый, чтобы признать свои ошибки…
— Гордость фраера сгубила, — так тихо прошептала Сашка, чтобы услышала ее только я.
— Когда ты подрастешь, все поймешь, — снова обратилась к дочке. — И запомни, чтобы ни случилось, и где бы мы не были, я всегда буду рядом с тобой. Особенно вот здесь, — приложила свою ладонь к ее сердцу. — Как и ты у меня вот здесь, — потом вернула ладонь уже к своему сердцу и поцеловала доченьку в лобик.
Потом Сашка что-то затриндичала, заговаривая мелкой зубы. А я вновь погрузилась в себя, словно запираясь на замок. Так мы и дошли до квартиры моих бывших свекров. Не успели позвонить в дверь, как та отворилась. Сашка быстренько проскользнула в квартиру. А в дверном проеме уже показалось недовольное лицо Андрея. Он тут же схватил дочь за руку и потянул на себя. Анька расплакалась и закричала:
— Мама! Мамочка, не уходи, пожалуйста… Мааааамаааа….
Я сделала шаг вперед, пытаясь схватить дочь и успокоить, но мне этого не позволили. Андрей толкнул меня назад и захлопнул перед самым лицом дверь. Чудом устояла на ногах. По ту сторону раздавался душераздирающий крик Аньки. Она билась в истерике и все звала меня. Так и стояла перед дверью, до тех пор, пока ее крик не стих. Скорее всего дедушка поспешил отвлечь мою девочку. Когда все стихло, я развернулась, и начала стремительно спускаться вниз. Воздух! Мне нужен был воздух. Только выбежав из подъезда, поняла, что ни фига не вижу из-за заливавших лицо слез.
— Сука, — прошипела. — Какая же ты сука и мразь! Ненавижу! Боже, как же я его ненавижу! Ничего, Андрюшенька, как аукнется, так и откликнется. Посмотрим, кто кого уделает в этот раз.
ГЛАВА 3
1990–2014 года
Всю дорогу до дома по щекам текли слезы. Было плевать на прохожих, которые встречались по пути и с любопытством поглядывали в мою сторону. В голове то и дело проносились мысли о дочери. О том, что узнала от нее. Это не стало неожиданностью для меня, и так прекрасно знала, что бывший муж говорит, но все равно было неприятно. Всю дорогу до дома матери пыталась отогнать дурные мысли и взять себя в руки.
До мамы дошла за десять минут. Не хотелось сразу заходить домой. Достала мобильник, быстро написала Михаэлю эсемеску, присела на скамейку, закурила и попыталась отвлечься, чтобы угомонить разбушевавшиеся нервы. Оглядывая двор, в котором провела детство.
Наш район был самым дружным. Мы часто устраивали здесь водные бои без правил, прохожим тоже доставалось, но нас никто не ругал. Сами сделали самодельную скамью, которую на ночь всегда убирали в подъезд. А так же смастерили стол для настольного тенниса. А на поле между детским садиком, в который я раньше ходила и часто сбегала оттуда домой, когда сильно скучала по маме, и домом, установили на двух небольших деревьях сетку для волейбола. На проезжей части нарисовали четыре больших квадрата и вечерами играли в «квадрат». Мы часто играли в «Казаков-Разбойников», зачастую по всему городу, старательно вырисовывая стрелки на асфальте. Только чуть позже уже определили точную территорию, куда можно было бегать, ибо мы не единственные кто играл в это игру.
За садиком находился еще один девятиэтажный дом. За ним раньше был огромный песочный пустырь с правой стороны, а с левой — густые заросли, которые скрывали болото и два глубоких котлована-болотника. Я боялась туда ходить. Сестры это знали и всегда бросали меня одну, сами же скрывались в этих зарослях и порой проводили там чуть ли не по полдня. Я не знала, что столько времени можно делать в этом пугающем месте, злилась, убегала домой жаловаться маме, что девчонки опять меня бросили одну, и возвращалась на место. Садилась на край бордюра и ждала, когда им надоест, и они выйдут из этих стремных, высоких зарослей.
Только спустя несколько лет, когда перестала бояться, узнала о их тайной штаб-квартире, которую они там соорудили, но мне это уже было не интересно. Сейчас, спустя столько лет эта местность преобразилась. Пустырь, заросли, болото исчезли. На их месте построили огромный продуктовый магазин «Призма». Между прочем удобно расположился. Пять минут, и купил все, что захотел. И продукты, и одежду, и игрушки. Крутой, в общем, магазинчик. Мне он нравился.
С правой стороны родительского такого же девятиэтажного дома с четырьмя подъездами, находился еще один пустырь. Точнее поле, с кустами и болотами. Мы там часто лазили, ловили мелких ящеров, которых называли тритонами, и постоянно приносили их домой. Естественно мама была не в восторге от наших домашних питомцев, страшно сильно ругалась и заставляла нас относить обратно эту живность. На этом самом болоте я постоянно теряла то один резиновый сапог, то другой. Нам весело было, а мама только вздыхала, иногда ворчала и ругала нас, но быстро отходила.
Затем там захотели построить школу, но стройку заморозили. Ведь распад Советского Союза принес в наше государство дефолт и Эстония на тот момент впервые, наверное, за то время, что я помню, погрузилась в кризис. Рубли сменили на местную валюту кроны и центы. Незавершенную стройку, вначале огородили железным забором. Потом остался огромный котлован заполненный водой, с недостроенным фундаментом, большими и маленькими плитами. На его дне, под водой находились опасные железные штыри. Только разве могло нас это остановить? Конечно же, нет! И мы как всегда, нашли себе новое развлечение. Строили плоты, представляя себя моряками, спускали их на воду и плавали. Еще мы любили там играть в догонялки, перепрыгивая с плиты на плиту. Интересно ведь было все. Только в один прекрасный день я перегорела от этой странной тяги к приключениям.
В тот день мы снова играли в догонялки и перепрыгивали с одной плиты на другую. Когда я в очередной раз прыгнула, то малость промахнулась, с головой окунаясь в воду. От испуга раскрыла глаза и увидела рядом со своим лицом, буквально в пару сантиметрах, огромный кривой штырь. Быстро оттолкнулась ногами о дно, благо в этом месте было не глубоко, чуть выше груди, и пулей вылетела из холодной воды. Благо на улице уже была весна, то ли конец апреля, то ли начало мая, я уже и не вспомню
