с охоты, и я устала, но я не хочу быть одна, поэтому я тусуюсь с парами и другими девушками. Мне нравится видеть людей по-настоящему счастливыми, а новорожденный малыш — это самая очаровательная вещь на свете.
— Ни за что, черт возьми, я так не поступлю, — заявляет Амара, прерывая мои мысли.
— У тебя не будет выбора, — отвечает Калиста.
— Как ты можешь не хотеть этого?
Джоли говорит со своего места, опираясь на импровизированную кровать из мехов, которую построил Сверре. Эта небольшая группа захватила нижний этаж «командного» здания, которое находится недалеко от фонтана в центре города.
— Это же замечательно.
— Что замечательно, любовь моя? — спрашивает Сверре, подходя и протягивая ей бурдюк.
— Ты, — говорит она, вставая и поджимая губы.
Сверре наклоняется и принимает её поцелуй. Она кажется такой счастливой, даже если она такая же большая, как дом. Джоли находится на последней стадии беременности и последние две недели вынуждена соблюдать постельный режим.
— Потому что мне нравится делать что-то для себя? — говорит Амара. — Что в этом плохого? Мне не нужно, чтобы кто-то прислуживал мне связывая любовью по рукам и ногам. Кроме того, у меня есть работа.
— Ну, мне это нравится, — говорит Джоли. — Это заставляет меня чувствовать себя принцессой.
— Ты мое сокровище, — говорит Сверре.
— Хорош уже, вы двое, — говорит Мэй. — Снимите уже комнату.
Все смеются.
— Почему необходимо застревать в постели или обращаться с человеком как с инвалидом? — спрашивает Амара.
Наши постоянные ботаники, Калиста и Джоли, переглядываются. Калиста прочищает горло, делает глоток воды, затем принимает свою лучшую позу для чтения лекции.
— Мы более или менее созданы для девяти месяцев беременности, — говорит Калиста. — Но у змаев тела гораздо больше, чем у людей.
— Ну, это очевидно, — говорит Амара.
Я ловлю себя на том, что завидую Амаре. Она такая прямолинейная и дерзкая. Я не столько хочу быть такой, сколько хочу её отношение, уверенность в себе и в том, какое место в жизни занимает. У меня никогда не было этого. Каким-то образом мне посчастливилось подружиться с этой группой. Они принимают меня такой, какая я есть, без вопросов, даже с учетом моего опыта на корабле.
— Ну, базовая биология говорит нам, что чем больше тело, тем дольше длится беременность, — продолжает Калиста. — Ты вынашиваешь гибрида, змая и человека, так что беременность длится дольше. Я была беременна тринадцать месяцев, а Джоли срок длится уже дольше моего. Мы должны оставаться отдохнувшими и не стоять на ногах в такое время. Я поняла это на собственном горьком опыте.
— Что ж, в этом есть смысл, — говорит Мэй.
— Меня не волнует, есть ли в этом смысл, — ворчит Амара. — У меня много дел, и я не могу лежать без дела месяцами.
— Или дольше, но я не вижу, что у тебя есть выбор, — говорит Калиста.
— Это отстой, — говорит Амара.
— Может быть, всё будет не так уж и плохо, — добавляет Шидан, пара Амары, потирая её спину.
Я могу сказать по широкой улыбке на его лице, что он взволнован этой идеей. Я не знаю, что он видит в Амаре. Она сильная, независимая, а также чертовски резкая. Хотя он любит её, это очевидно.
— Было бы неплохо, если бы у нас была музыка? — спрашивает Инга.
— Да, было бы восхитительно. — добавляет Джоли.
Легкий гул разговоров наполняет комнату. Все хорошо проводят время. Я нахожу место, где можно расслабиться, посидеть и насладиться атмосферой. Другие могут считать само собой разумеющимся иметь друзей, людей, которые заботятся о тебе, но не я. Я ценю это и благодарна за то, что являюсь частью этой группы.
— Ты это видела? — спрашивает Мэй.
— Что? — спрашивает Джоли, меняя положение на кровати, чтобы проследить за взглядом Мэй.
— Илладон, он перевернулся! — говорит Мэй.
Разговор прекращается, когда все смотрят в его сторону. Илладон лежит посреди комнаты и смотрит на всех широко открытыми глазами со своего крошечного чешуйчатого живота. Он улыбается, затем машет крыльями. Мое сердце тает, когда звук охов и ахов наполняет комнату. Илладон милый, слишком милый, чтобы описать словами.
Калиста подходит к своему ребенку и становится на колени. Лейдон смотрит, сияя от гордости, его большие руки скрещены на груди. Все ждут повторения выступления. Единственный звук — шуршание крошечного хвоста Илладона по ковру. Он снова взмахивает крыльями, затем поднимает руки к матери.
— Ты хочешь перевернуться?
Калиста спрашивает ребенка.
Илладон хихикает.
— Вот, позволь мне помочь тебе, — говорит его мать.
Она берет Илладона и осторожно переворачивает его на спину. Его коренастые ноги качаются взад-вперед, когда он изо всех сил пытается вернуться на живот. На его лице появляется сосредоточенное выражение. То, как его маленькие брови нахмурены, заставляет его чешуйки ловить свет, образуя радугу цветов. Он смотрит на свою мать.
— Давай, малыш, — подбадривает его Калиста.
Я задерживаю дыхание, не осознавая этого. Все ждут, это особенный момент, и мы собираемся разделить его вместе. Илладон хрюкает, потом шипит, потом переворачивается на бок. Волнение нарастает во мне до тех пор, пока я не чувствую, что взорвусь. Внутри я подбадриваю его.
— Давай, сынок, — говорит Лэйдон, его голос наполняется гордостью.
Крылья Илладона упираются в пол. Он подталкивает себя руками и крыльями. Его крошечный язычок выскакивает между губ, затем его рука оказывается под ним и плавно перекатывается обратно на живот.
Зал взрывается аплодисментами. Илладон выглядит пораженным, не понимая, из-за чего весь этот переполох. Он хмурится, и на мгновение ему становится страшно, затем я вижу, как его глаза встречаются с отцом, и он улыбается. Видно, что он любит быть в центре внимания.
— Хорошо постарался, малыш, — говорит Калиста.
Илладон возвращается к самодельным игрушкам, которые все для него принесли. Калиста поднимается и поворачивается обратно к Амаре.
— В любом случае, Амара, постельный режим — единственный выход.
— Еще одна причина, по которой это место отстой, — говорит Амара.
Самцы змай переглядываются.
— Но у тебя есть я, — говорит Шидан, пытаясь поднять настроение.
— Это точно, — соглашается Амара, вздыхая. — Это не значит, что я не хочу, чтобы остальная планета не страдала также как я.
— Добро пожаловать на Вулкан, — говорит Калиста, пожимая плечами.
— Это Галлифрей! — кричит Джоли из своей постели.
— Вы обе ошибаетесь, это ад, — говорит Амара. — Хорошо только то, что я была очень плохой девочкой.
Амара ухмыляется Шидану и страстно целует его. Только тогда я замечаю, что Астарот стоит в стороне от группы. Сомневаюсь, что другие его вообще видят. Может быть, это просто один изгой увидел другого. Он смотрит, слушает, но не принимает участия. Когда я смотрю на него, у меня в
