что внутри тумбы, рассмотреть не получилось. Все-таки тут довольно темно. Зато я нашла еще один вход. Тоже без двери, а там что-то типа унитаза. Мне повезло. Я попала в цивилизованное общество времен расцвета дачных кооперативов, когда все удобства были вынесены на улицу и представляли собой маленький домик, чуть больше собачьей будки, а в нем дырка в полу над выгребной ямой. Даже я такой помню. Потом мы сделали над собой усилие и пристроили к даче нормальный туалет и душ. А тут удобство перенесли как есть, забив на апгрейд. Дырку на возвышении прикрывала деревянная крышка тоже с золотой ручкой. Кажется, в этом доме люди помешаны на золоте. А вот запах тут несмотря ни на что стоял чарующий. Как будто продуктами жизнедеятельности обладательницы моего нынешнего тела были исключительно розы и еще немного жасмина. Вообще, в апартаментах пахло очень приятно. По-разному. В комнате запах легкий, едва уловимый. Как будто ветер донес его из цветущего сада. Здесь в помещении более тесном концентрированный, чуть навязчивый, но не такой, что голова взрывается и хочется выйти. Я огляделась в поисках источника аромата, должен же он где-то быть. Но контуры тонули в тенях у стен. Наверное, местные все подслеповатые, потому что при таком освещении зрение точно портится. Я вышла из ванны-туалета, обогнула кровать, стараясь держаться на расстоянии вытянутой руки, все-таки змея никуда не делась. Зато в другой комнате я обнаружила чудо. Все что нужно девушке для счастья. Правда тут тоже было темновато, поэтому счастье казалось не полным. И все же: на болванках, похожих на манекены висели платья. Белые, из легкой материи расшитые блестящей вышивкой. Они мерцали в тонких лучиках света. Еще тут были болванки-головы, на которых громоздились устрашающих размеров парики. Вот они мне сразу не понравились. Во-первых, от них жутко воняло чем-то приторно-сладким. Во-вторых, они были очевидно тяжелые, и таскать их на голове за даром не хотелось. Только если мне заплатят за работу. Это ведь дикий труд удержать равновесие, когда твоя голова перевешивает твой центр тяжести. Не благодарное это занятие постоянно бороться с законами физики. Точно ведь проиграешь. У местных женщин наверняка шеи похожи на гармошки. Я тут же пообещала себе, что ни за что на свете не нацеплю этот кошмар на голову. Ощупала шею, удивилась. Шея нормальная, прямая, не искривленная. Может быть, это тело тоже не носит парики? Но тогда, почему голова бритая? Еще в углу стоял столик, а на нем много шкатулок разных размеров. У меня руки зачесались — обожаю украшения. Всякие. Можно и недорогие, лишь бы оригинальные. Удержаться я, конечно, не смогла. Взяла верхнюю плоскую коробочку, открыла и залюбовалась: золотые серьги в виде рыбок, такие красивые, что дух захватывало. Голубая глазурь на брюшках, маленькие камешки — глазки. Я пощупала свое ухо. Быстро нашла бугорок с дырочкой. Значит хозяйка этого тела носит серьги. По логике украшения ей и принадлежат. Так что я вполне могу их надеть. Замок труда не составил — обычный крючок с петелькой. Застегнув вторую серьгу, я повеселела. Ну да лысая, зато такую красоту видно издалека. Хочу полюбоваться. Я выбежала в спальню и устремилась к столику, на котором оставила зеркало. И только на полпути осознала, что я тут уже не одна. У двери стоял…
У меня дыхание перехватило, ноги подкосились, и я едва не влетела в этого просто неприлично красивого парня.
Он, гад такой, предусмотрительно отступил на шаг, чтобы мне было удобнее падать. Я замерла на носочках, но все же устояла. Глянула на него соответственно. Мог бы хоть руку подать. Но стоит истуканом. И все же, до чего красив! Черные вьющиеся волосы до плеч, высокие скулы, волевой подбородок, словно прищуренные глаза под тяжелыми прямыми бровями и губы, которые сразу же хочется целовать. К прекрасной голове прилагалось высокое, мускулистое, широкоплечее тело. Между прочим, вполне себе одетое в какую-то белую рубаху без рукавов, перехваченную толстым кожаным ремнем. На бицепсах и запястьях парня поблескивали золотые вставки на кожаных браслетах. А грудь украшал здоровенный, кажется тоже золотой медальон. Наш сосед сверху дядя Миша, которого дедуля называет недобитым бандюком, сильно позавидовал бы такой цацке. Его крест куда меньше. А ведь раньше мне казалось, что из дяди Мишиного креста можно отлить пивную кружку. Смотрел этот парень на меня как-то непонятно. Я сразу же вспомнила и про свою лысую голову, и про простыню вместо платья. И еще пожалела до слез, что мне досталась такая внешность, на которую этот красавец точно не польстится.
Тут из-за него выглянула моя голая беглянка. Кажется, венок еще больше слез ей на правый глаз. Парень моргнул. Я тоже. Он медленным церемонным жестом прижал руку к груди и изрек:
— Мет ка вэй неферт каат!
Ну, что-то в этом роде. Я, конечно, ничего не поняла. Даже сути не уловила. Но надо было как-то реагировать, потому что он все еще на меня смотрел. Теперь пытливо. Словно ожидал чего-то. Ну, а что я могла? Я вспомнила урок актерского мастерства, где нужно было изобразить статую. Ну, вот я и изобразила. Вздернула подбородок и замерла. Пусть сам думает, что это значит. У меня идеи закончились.
А он вдруг взял и с размаху бухнулся на колени. Потом поднял руки и со всей дури упал лбом на пол. Аккуратно упал, треска ломающейся кости я не услышала. Голая девица, потеряв единственное препятствие между ней и мной забегала глазками, а потом тоже бухнулась на колени, подняла руки и упала лицом в пол. В этот раз «бум» был внятный.
После чего наступила гнетущая тишина. Я понятия не имела, что делать в такой ситуации. Но внутреннее чутье мне подсказывало, поклонов от меня тут точно не ждут. А чего ждут? От нечего делать я осмотрела павшего воина со спины. Все еще хорош, хотя поза и странная. Ладно, полежит так и встанет. Я подожду. Я прошла к столику с зеркалом и села на стул с красной подушкой.
Глава 2. Танеферт
Сначала я услышала шум. Говорили взволнованными разными голосами. Потом пришла боль. Голова раскололась на миллионы кусочков, и каждый из них корчился в огненной печи. Я ощутила себя лежащей на чем-то твердом лицом вниз. И некоторое время пыталась понять, какие события привели к тому, чтобы Великая мать царя могла оказаться в такой унизительной позе. По плану, я должна была проснуться в ее теле утром, в кровати, окруженная
