недавних нарушений материи пространства-времени. А мы, как сыр в бутерброде, – прямо посередине. Куда же понесло Марвина?! Мы распахнули двери и в отчаянии начали его звать. Тут же раздался удивленный голос. Все завертели головами – голос звучал так близко, будто коллега забрался на крышу машины. Шеф интересовался, зачем кричать громко на всю улицу и почему никто не удосужился зафиксировать проявления активности? Недоверчиво выслушал наши сбивчивые объяснения о собственном исчезновении и поделился своей версией. По его словам, местный житель подошел к машине поздороваться, они разговорились и пошли прогуляться по садовому участку домовладельца. Все это происходило в нашем присутствии. Так сказал глава Ученых-Исследователей, и не верить ему мы не могли. Наши слова о том, что он сорвался с места и буквально исчез, он воспринял серьезно. Снова нарушения в материи. На сей раз в непосредственной близости от нас. Мы слышали голос Марвина, будто тот находился в двух шагах, и другой голос, с вкрадчивыми нотками. Мы извелись, ожидая конца «светской» беседы. Эдвирг, наконец, смог завести авто и включить фары. Из-за изгороди вынырнул наш коллега. Следом, оставаясь в тени плюща, не вступая в круг света, появился размытый силуэт. Казалось, человек был недоволен, увидев нас. Он стоял, не шевелясь, опустив голову и поглядывая исподлобья на дорогу.
Машина развернулась и понеслась прочь, а мы накинулись на Марвина. Какие там две-три минуты, он отсутствовал больше десяти! И не слышали мы никаких разговоров и не видели никаких жителей, кроме мрачного типа, маячившего за изгородью. Все понимали, что угодили в самый центр аномальной активности, а приборы, наши верные помощники, даже не среагировали. Словно извиняясь, один из них чирикнул и замигал. Мы дружно уставились в окно – возмущение шло от колодца рядом с кладбищем. В свете фар, сквозь сумерки, ясно просматривалась каменная глыба, которой завалили отверстие. И что-то еще… Машина притормозила. Огарки свечей покрывали весь камень. От конструкции несло холодом и жутью. Не лучшее впечатление производили и жители. Мы не заметили, когда они начали выходить из домов, но теперь почти в каждом дворе виднелась темная фигура. Свет тоскливо мерцал в окнах и проемах за спинами людей, и их лица казались расплывчатыми овалами. Машина ехала сквозь этот мрачный караул в гробовой тишине.
У любого существа высшего уровня биологической организации есть «нервный предел». Условное обозначение, но оно определяет ту важную черту, когда организм еще может удивляться, пугаться или огорчаться, а когда все эмоции стираются, их место занимает констатация факта. На этой планете наша группа уже встретила такое количество подобных событий, что мы оказались на пороге этого предела. Сначала в окно долетел яростный собачий лай. Пес буквально захлебывался, будто каждая часть нашей машины, не говоря о пассажирах, нанесла ему личную обиду. Никто из нас не повернул голову, не бросил даже взгляд в окно. Лай на миг прекратился, а потом машину окатило таким мощным ревом, что мы подпрыгнули. Нас догоняло нечто гигантское, напоминавшее не то быка, не то волка или медведя. Время замерло, машина едва тащилась. Существо наклонило черную голову к раскрытому окну, продемонстрировало внушительные клыки и оглушительно залаяло. Размером зверюга была с два автомобиля. Под наши громкие крики мотор, в который раз за день, натужно взревел, и машина рванула по дороге, подскакивая на кочках. В наших легких еще не успел закончиться воздух от непрерывного вопля, как существо исчезло. Нас окружали лишь пустая дорога и огоньки таинственного поселения.
Разгорелся спор. Мы лихорадочно сканировали местность, записывали результаты, вырывая друг у друга антенны и микромодули, кто-то говорил про «планетарный центр аномалий», Эдвирг упорно игнорировал окружающих, следя за дорогой. Немного отдышавшись, нам пришлось признать, что никто не понимает, с чем столкнулась команда. Существо – не бык, не крупная собака, не медведь или иной дикий зверь. Нечто более странное. Нечто неопознанное.
От невеселых дум нас отвлекло странное оживление на дороге. Навстречу рекой потекли автомобили. Мы растерялись. Уже совсем стемнело, и вереница огней ослепляла нас. Плотность автомобильного движения напоминала оживленную автостраду, но никак не запущенную проселочную колею. Да и куда они едут, в деревне не больше трех десятков жилых домов? Или эти автолюбители ночуют в строениях, которые напоминают результаты военных действий? Лори открыла окно и сделала пугающее открытие – минующие нас авто буквально растворялись в темноте. Не видно было удаляющихся фар, не слышно звуков. Они просто исчезали… Поток неожиданно иссяк. Мы будто вынырнули на свежий воздух из сумрачного тумана. Напряжение тяжелого дня начало постепенно спадать, стоило нам добраться до автострады. Тела ломило, как от долгого бега в гору. Но странное ощущение – на трассе все казалось родным и привычным, хотя всех не покидало ощущение, что нас не было очень долгое время.
Поселок маячил где-то далеко, эфемерный и нереальный. Приборы тихо потрескивали, приходя в норму. День выдался непростым.
Рестана, из отчетов исследовательской группы.
* * *
Я перечитывал отчет Рестаны на свежую голову. Да, все так и было. Описанные явления противоречат законам физического мира этой планеты, но доказывают связь с местами, не являющимися его материальной частью. Перемычки, по которым информация из одного места проецируется в другое, раскиданы по разным землям. И эти связи разнообразны. Отсюда и такой разброс проявлений – нарушение временных течений и материи, особенности распространения звука и света, эмоциональные переживания. Миры наслаиваются один на другой, а реальности пересекаются. Это похоже на преломление света в воде. Чем сильнее миры проникают друг в друга, тем сильнее искажения. В точках наибольшей напряженности, в местах, где две реальности ближе всего – происходят всплески энергии, как удары статического электричества. Разобщенные, спонтанные и пугающие, они не поддаются никакой логике и, тем более, классификации. Подозреваю, что эти наслоения родом из всех девяти миров.
Я сделал запись в личном дневнике, учитывая опыт других экспедиций и недавно полученный нами.
Подобных путешествий в нашей практике было немало. Их объединяло отсутствие логики нашего мира, постоянные изменения всех показателей физического мира, таких как притяжение, распространение звука, ощущение температуры, ветра, а также какой-то внутренний отпечаток от этих мест. Накопив большое количество таких взаимодействий, мы пришли к некоторым выводам. Во-первых, данные места не являются частью нашего социума. Это нечто отдельное, но очень похожее, несмотря на различия в географическом положении. Практическую пользу несет в себе понимание того, что эти миры являются как бы наслоением на нашу реальность, и простое физическое перемещение туда способствует перемещению в ту реальность бытия, которая, на первый взгляд,
