— Вся твоя, Томми-бой!
— Рад это слышать. Бросай всё. Где бы ты ни была, нанимай курьера, я плачу. Законтрактована — неустойка за мой счёт. Всё за мой счёт. Поняла?
Лана почти увидела ухмылку Тома, и была готова рассмеяться. Готова — если бы не сознание того очевидного факта, что просто так, чисто по приколу, Том её не побеспокоил бы. А стало быть, ситуация выходила за все возможные рамки. И требовала не только ответа, но и адекватной реакции.
— Где я тебе нужна?
— Есть такая планета — Атлантида…
Лана, которую с самого начала что-то насторожило в этом вызове, вывела на экран браслета данные о собеседнике. Вывела — и мысленно ахнула. Вызов был межсистемным, да. А вот местонахождение абонента специальная программа локализовала так, что будь на Лане юбка… ха! Будь на ней юбка, мрина заглянула бы под неё — не там ли обосновался Том Хельгенбергер.
— Конкретнее.
— Мелли, ты…
— Томми, если я говорю — конкретнее, значит — конкретнее.
— Ну, хорошо. Кампус Нильсборского Универа.
— Ещё конкретнее.
— Мелли!
— Томми, не морочь мне голову. Время — деньги. Твои, что характерно. Ну, и?
— Есть там такое заведение — «Бар»…
Лана отмахнулась от практически мгновенно срубившего фишку Шермана и запрыгнула на стойку, деловито озираясь по сторонам.
— Томми, я тебя не вижу.
— Что?!!
— То. Где ты? На галерее или на нижнем уровне?
Ответное замысловатое ругательство она совершенно сознательно пропустила мимо ушей. Не в первый раз Том-младший ругался на нее. Дай Баст — и не в последний.
— На нижнем. А ты?
— Давай в главный зал. Я тебя жду.
Прошло с полминуты. И вот уже поднявшийся с нижнего, подземного и отчасти подводного, уровня Том Хельгенбергер решительно двинулся сквозь толпу. Огляделся. Гаркнул что-то совсем уж непечатное. И, не разбирая дороги, ринулся к стойке.
— Радость моя!
— Ещё конкретнее, Том! — рассмеялась она.
— Убью!!!
— Вот с этого и следовало начинать, — с удовольствием резюмировала Лана, падая в такие знакомые объятия. — Так что ты хотел?
Губы Хельгенбергера продолжали улыбаться, демонстрируя окружающим радость от встречи. Но расточаемая глазами притворная беспечность исчезла так резко, что, когда он разжал руки, Лану это совершенно не удивило. Ловко приземлившись на ноги, она требовательно уставилась на старого знакомого.
— Моему другу нужна консультация, — негромко сказал Том, склонившись к её уху. Со стороны казалось, что мужчина шепчет комплимент на грани — а то и за гранью — скабрезности.
— Он внизу, я правильно понимаю? — почти неслышно, с зазывной улыбкой пробормотала Лана. И добавила, громко и отчетливо, так, чтобы услышали все, кто думал, что это их касается: — Лерой, рюмку мятного ликёра. Спасибо. Пошли, Томми.
И они пошли. Впереди скользила Лана, щедро рассыпая приветственные жесты рукой с зажатой в ней ликёрной рюмкой. Шла — и затылком, как направленный из засады ствол, чувствовала наигранную улыбку Тома.
Коридор. Дверь отдельного кабинета. Шаг внутрь.
Лана остановилась, не закончив этот шаг. Шедшему сзади Хельгенбергеру показалось, что он налетел на стену. Талия, за которую он ухватился, чтобы не врезаться подбородком в затылок, по гладкости и твердости могла соперничать с бронзовой отливкой. Молчание затягивалось.
— Томми, ты рехнулся.
Том не удивился даже — оторопел. Потому что его друг, представительный мужчина средних лет, плечистый, хорошо одетый, не мог вызвать такую странную реакцию. Или — не должен был. Но вызвал.
— «Пегас» на крыше — ваш? — продолжила женщина, которую он знал как Мелиссу Тевиан и Катрину Галлахер. Как уж её звали на самом деле, Томас Хельгенбергер-младший не знал и не хотел знать. Многая знания — многая печали.
— Наш.
— Ты по тросу спустишься, если что? Там сесть негде, а при таком ветре и снижаться-то затея нездоровая.
— Ну-у… — протянул Том.
— Подстрахую. Эй, парень! — давняя приятельница вывернулась из его рук и кивком подозвала официанта, дежурившего в коридоре. — Собери нам с собой вот это всё.
Она махнула рукой в сторону богато накрытого и почти нетронутого стола. Мужчину, которого Том так и не успел представить, она почти демонстративно игнорировала. Демонстративно — и неодобрительно, а вот это было за гранью ожидаемого. Да и возможного тоже.
— А меня вы не спросите? — проскрежетал его спутник, и без того пребывающий в отвратительном настроении.
— О чём? — рассеянно улыбнулась мрина, наблюдающая за действиями официанта: тот как раз упаковывал бутылки.
— О спуске по тросу.
— Нет, — пожала она плечами. — Зачем?
Пилот коптера, услышав «Правый Мизинец», вполне предсказуемо заартачился. Тройной тариф, который фирма запрашивала в такую погоду, как сегодня, его категорически не устраивал. Лане совершенно не хотелось спорить, и она открыла было рот, чтобы предложить пятикратный, но спутник Тома буркнул:
— Десять тарифов. И пятьсот галэнов сверху лично вам! — и вопрос был исчерпан.
Летели молча. У запасливого пилота нашлось два пояса с карабинами, две пары перчаток и трос, снабжённый управляемым фиксатором. Пояса Лана собственноручно затянула на своих будущих гостях, к тросу присмотрелась с некоторой опаской, но решила, что сойдёт. Хотя и выругалась. Причем, с точки зрения Хельгенбергера, очень странно. Такого он от неё не слышал… а вот его друг заметно подобрался. Подобрался, и смотрел теперь на девушку с острым интересом, как будто она сделала что-то, неожиданно обнадеживающее. Вот только что?
Потом был вой ветра, устрашающий даже здесь, в сравнительной безопасности салона коптера. Вой — и шипение мрины, как никогда похожей сейчас на обозлённую кошку: фиксатор троса раз за разом сносило, и она никак не могла зацепиться. Наконец, трос натянулся. Пояса мужчин были уже пристегнуты к нему. Миг — и Лана, обхватив Тома ногами чуть повыше талии и защёлкнув на тросе крепление одного из браслетов, скользнула вниз.
А еще одно бесконечное мгновение спустя Томас Хельгенбергер обнаружил себя стоящим в безветрии и относительной тишине огороженной крыши. Он стоял, а по тросу уже летел его друг, которому («Нет. Зачем?») не требовались ни помощь, ни страховка. Более того, он летел не просто, а творчески. За трос он придерживался одной рукой, в другой же был надежно зажат объёмистый пакет с провизией. И когда приземление состоялось, не звякнула ни одна бутылка. Да, ему помощь была без надобности. Но эта-то как догадалась?
— Будьте моими гостями, джентльмены! — бросила мрина и первой, не оглядываясь, нырнула в небольшую дверцу, ведущую вниз.
