Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Крепко сжав губы, Стеббинс молча смотрел на меня из-под полуопущенных век. В стакане еще оставалось на два пальца молока, и я выпил все до капли.
– Что касается тех кусочков алюминия, – возобновил я разговор, – то это я сообразил еще до звонка в полицию, а вот до остального – где предмет находился и как все случилось – я додумался потом, желая чем-то занять свои мозги, – пока слонялся без дела по дому. Я также размышлял о том, что бы произошло, если бы я обыскал его, прежде чем проводить наверх, в Южную комнату. Я обязательно захотел бы взглянуть на содержимое трубки. Ну что ж, я здесь, перед тобой, живой.
Почему его не обыскал, я уже объяснил. Поскольку свои выводы я не включил в протокол, а сохранил лично для тебя, ты должен мне коробку конфет. Предпочитаю карамель.
– Я пришлю тебе орхидею, – наконец разжал губы Стеббинс. – Ты прекрасно знаешь, как поступил бы Роуклифф, выслушав твою исповедь.
– А как же. Он послал бы целую команду с заданием – выяснить, где я недавно приобрел сигары «Дон Педро». Но у тебя есть мозги, которые ты порой используешь по прямому назначению.
– Включи эти слова когда-нибудь в свои показания. Мои мозги говорят мне: что-то сказанное Дакосом могло навести тебя на мысль, каким путем алюминиевая трубка попала к нему в карман пальто. Но в твоем протоколе ничего похожего нет.
– Видимо, я все начисто забыл.
– Кроме того, мозги подсказывают мне: окружной прокурор пожелает знать, почему я не доставил тебя в полицейский участок в качестве подозреваемого. Бомба взорвалась около половины второго, ты оказался в комнате и обнаружил труп через три-четыре минуты, в полицию же позвонил в два часа одиннадцать минут, то есть через сорок пять минут, а тебе законы хорошо известны, ведь ты лицензированный детектив.
– Нужно ли еще раз пережевывать одно и то же?
– Окружной прокурор потребует объяснить, почему я не взял тебя под стражу.
– Не сомневаюсь, и ты сумеешь объяснить. Я сделаю то же самое, когда высплюсь. К чему было спешить? Орудие убийства Дакос явно принес с собой. Стояла глухая ночь. Если бы ты приехал через две минуты, то все равно не смог бы предпринять никаких срочных мер. Ты и сейчас должен ждать до утра, чтобы выяснить: с кем он встречался и чем занимался до прихода к нам. В ресторане «Рустерман» теперь никого, кроме ночного сторожа, да и тот, вероятно, сладко спит. У меня есть предложение. Вместо орхидеи дай мне письменное разрешение пройти в Южную комнату и закрыть чем-нибудь выбитые окна. Или хотя бы одно из окон. Иначе любой может пролезть в помещение, поднявшись по пожарной лестнице. Со штукатуркой и другими повреждениями можно повременить.
– Всю штукатурку с пола забрали, – проговорил Стеббинс.
Он посмотрел на часы и поднялся, опираясь руками на подлокотники, что делает редко.
– Черт возьми! Ты все-таки в конце концов с чем-то соглашаешься, с тобой уже можно иметь дело. Окно уже опечатано. Оставь печать в покое. Придет кто-то из специалистов по взрывчатым устройствам, чтобы еще раз все осмотреть. Еще кто-нибудь явится поговорить с Вульфом.
– Я уже сказал, его, по всей вероятности…
– Слышал. Знаешь, что я думаю? По-моему, Вульф проделал дырку в потолке и бросил сквозь нее бомбу. – С этими словами Стеббинс направился к выходу.
Я встал и, не торопясь, последовал за ним. Мне некуда было торопиться. Выпустив Стеббинса, я запер входную дверь, навесил цепочку, выключил свет в кабинете и в коридоре, потом поднялся к себе на третий этаж, оставив тарелки и стаканы на своем письменном столе – невероятный случай. Фриц забрался под одеяло часом раньше, накормив по собственной инициативе сандвичами ораву непрошеных гостей и дождавшись, когда все, кроме Стеббинса, уйдут.
Я крепко спал уже через две минуты после того, как голова коснулась подушки. Я не хвастаю своей способностью спать при любых обстоятельствах, поскольку это, как я подозреваю, только свидетельствует о моей примитивной или плебейской натуре и, быть может, еще кое о чем, но тем не менее я вынужден признать за собой подобное качество. Устанавливая радиобудильник на десять часов утра, я был уверен, что меня поднимут задолго до этого срока. Правда, я выключил городской телефон и оставил только внутреннюю связь.
Но никто и ничто не нарушило моего сна. Когда приятный голос проговорил: «Вы никогда не пожалеете, что, поддавшись порыву, решили попробовать единственный в своем роде крем, который пробуждает желание нежно коснуться собственной кожи», – я, не открывая глаз, протянул руку, чтобы выключить радио. Одновременно я попытался убедить себя, что еще один часок сна никому не повредит, но из этого ничего не вышло; я вспомнил: существовала проблема, не терпящая отлагательства. Она касалась Теодора. Кое-как разлепив веки, я по домашнему телефону позвонил в кухню.
Через пять секунд раздался голос Фрица:
– Да.
По его словам, он вовсе не копирует Вульфа. Дескать, Вульф говорит «да?», а он, Фриц, произносит просто – «да».
– Ты уже встал и одет, – заметил я.
– Конечно. Отнес ему завтрак.
– И он поел?
– Да.
– Боже мой, ты немногословен, хотя и чувствуешь себя, судя по голосу, довольно бодро.
– Вовсе нет, Арчи. И он тоже в скверном настроении. А как ты?
– Я не бодрый и не вялый, а измочаленный. Что с Теодором?
– Он пришел и отправился наверх, в оранжерею. Я сказал ему, чтобы не ждал Вульфа.
– Я скоро буду внизу, но не хлопочи по поводу завтрака. Съем второй раздел «Таймс». С уксусом.
– С кетчупом вкуснее, – ответил Фриц и положил трубку.
Но когда я наконец появился в кухне, все было готово. Прибор, чашка с блюдцем, тостер и сливочное масло – на маленьком столе, «Таймс» – на специальной подставке, а сковородка – на плите. На большом столе посредине кухни – ломтики свиного рулета с кукурузной начинкой домашнего приготовления. Я подошел к холодильнику, налил апельсинового сока и сделал первый глоток.
– Я по-прежнему считаю, – заявил я, – что мы с тобой друзья. Ты – мой единственный друг на всем белом свете. Давай отправимся куда-нибудь вместе. Может быть, в Швейцарию? Или еще дальше. Кто-нибудь звонил?
– Четыре раза, но я не снимал трубку, и Вульф тоже звонил, – ответил Фриц, прибавляя огня под сковородкой. – Эта наклейка с надписью «Нью-Йорк, управление полиции» на двери той комнаты – как долго она будет оставаться?
– Прекрасная мысль, – заметил я, отхлебывая апельсиновый сок. – Давай-ка забудем все остальные проблемы, вроде газетных заголовков: «Гость Ниро Вульфа убит в его доме» или «Арчи Гудвин впускает в дом будущего мертвеца», и сосредоточим все внимание на этой двери. Великолепная мысль.
Фриц положил на сковородку ломтики бекона, а я, пристроившись за маленьким столом, принялся за «Таймс». Президент Форд призывал американцев кое-что предпринять против инфляции. Никсон пребывал в шоке после Уотергейтской операции. Судья Сирика заявил адвокату Эрлихмана, что он слишком много говорит. Арабы ставят на Арафата. Все эти сообщения обычно мало интересовали меня, но усилием воли я заставил себя дочитать до конца. Потом я попробовал другие разделы: спорт, погоду, некрологи, городские новости – и пришел к выводу, что приказать голове заняться чем-то конкретным можно только в том случае, если ваш разум в согласии с вами. Затем я попытался оценить значение этого моего вывода, но тут Фриц принес тарелку с двумя порциями свиного рулета с кукурузной начинкой. Ставя тарелку на стол, он издал какой-то звук, похожий на «а-ах!». Я спросил, что случилось, и он ответил, что забыл подать мед, но сейчас принесет его.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
