Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
А Глаша, напротив, внезапно успокоилась. К ней вернулась способность думать.
Она поняла, что все кончилось, внезапно, сразу. Их брак с самого начала был никому не нужным, всего лишь жалкая ширма для ее комплексов. И все же, все же… Сначала Неля – близкий, хорошо знакомый человек, почти подруга. Теперь вот Славик, чье общение с миром было стабильно, как расписание немецкой пригородной электрички. Слишком много для одного дня. Слишком жестоко потерять в один день всех, к кому ты был привязан долгие годы. И почувствовать себя преданной и никому не нужной тоже жестоко. Но такова жизнь. Так всегда говорила ее бабушка. Еще она утверждала, что человек рожден не для радостей, его удел – страдание во имя искупления грехов. А что делать, если у тебя нет грехов? Во имя чего она переживает сейчас все эти муки и унижения? Или во всем виновата ее мать? Может ли такое быть, чтобы дочери выпала доля платить по счетам матери? Мама стремилась жить на виду, делая свою жизнь одним бесконечным праздником, полным веселья, музыки, поклонников. Она так много веселилась, так ярко блистала, что на долю ее дочери остались лишь серые будни.
Нет! Глаша тряхнула головой так яростно, что с ее волос полетели брызги. Она не должна так думать о матери. Вот это и есть грех – предательство. Пусть ее сегодня дважды предали, пусть будут предавать и в дальнейшем, она это вытерпит как-нибудь. Вытерпит, но сама никого не предаст.
– Заснула ты, что ли? – донесся до нее, как сквозь вату, раздраженный голос мужа. – Садись в машину, холодно!
Глафира недоуменно посмотрела на него, словно не узнавая.
– Я не поеду, – выдохнула она и сразу почувствовала облегчение. Сказать это оказалось так просто.
– Как это? Ты что, спятила?
– Нет. Я не поеду с тобой домой. И ты не поедешь. Мы больше не будем жить вместе.
– С каких это пор?
– С этой минуты.
– Да ты что такое говоришь? Какая муха тебя укусила? – Славик наконец сообразил, что происходит что-то серьезное. Сложить в уме два и два было несложно. – Ты что, шпионила за мной? – прошипел он, хищно щурясь. Глаша впервые увидела, каким злым и неприятным может быть его всегда спокойное лицо. Нос заострился, губы сжались в узкую полоску, глаза угрожающе поблескивали.
– Я не шпионила! Впрочем, ты особенно и не таился, – пожала она плечами, пытаясь сглотнуть колючий комок, который застрял в горле и мешал ей дышать.
– Так ты видела? Ну что ж, сама виновата! – воскликнул Славик с неожиданным пафосом. – Нечего совать свой нос куда не надо. Меньше знаешь – крепче спишь. Слыхала?
Глаша удивленно посмотрела на него. Он говорил, высунувшись из машины по пояс, а она продолжала стоять под дождем, но они не обращали на это внимания, как будто каждый занял свою территорию и не собирался переступать невидимую границу.
– В чем я виновата? – тихо спросила Глаша.
– Ты еще спрашиваешь? Посмотри на себя! На кого ты похожа! Лахудра лахудрой! Надо мной все друзья смеются, говорят, что я живу с дохлой курицей!
– И ты нашел себе павлина, – вяло парировала Глаша.
Обидные слова больно ранили Глашу, но она старалась не замечать этой боли. Ей лишь хотелось, чтобы все поскорее закончилось, и тогда она сможет пойти домой, выплакаться, зализать свои раны и подумать, как жить дальше. Только домой она должна попасть одна, она не могла больше терпеть этого человека рядом с собой ни одной лишней минуты. Для этого нужно было потерпеть еще немного, выслушать все оскорбления до конца, а потом забрать у него ключи от квартиры. Ему есть куда пойти: у него есть друзья, мать с отцом, наконец, эта фифа на алой малолитражке, а у нее нет ничего, кроме дома. Ее дом – все, что у нее осталось.
Славик тем временем все больше входил в раж. Его словно прорвало. Он бросал ей в лицо гадости одну за другой, она молча слушала, терпеливо дожидаясь, когда ему надоест поливать ее помоями. Странно. Изменил ей он, а оскорбления получает она. Где справедливость?
Оказалось, что Глаша сама во всем виновата, нечего было носить бабкины вязаные душегрейки. Раздеть ее взглядом не сможет даже сексуальный маньяк, а ее самое вызывающее белье может соперничать в сексуальности разве что с байковой пижамой советских времен. Выяснилось, что он, Славик, тоже человек и он не хочет из-за ее дурацких комплексов лишаться визуального аспекта своей и без того нелегкой сексуальной жизни. Продолжая выкрикивать гадости, Славик яростно захлопнул дверцу, едва не прищемив ей нос. Глаша была раздавлена, однако, вместо того чтобы спасаться бегством с места своего позора, она нагнулась к машине и постучала в стекло костяшками пальцев.
– Верни мне ключи, пожалуйста, – тихо, но твердо попросила она.
Он приоткрыл окно, взгляд его потемнел. Какое-то время он сидел, тупо глядя на нее. Потом, точно вспомнив что-то, сунул руку в карман просторного плаща, достал ключи, демонстративно отстегнул брелок и швырнул связку под ноги Глаше в грязную жижу. Взревел мотор, и машина, обдав Глашу напоследок брызгами, с визгом покрышек по асфальту рванула с места.
Девушка сгорбилась, низко опустила голову и некоторое время стояла, глядя на мутную воду и не решаясь достать из лужи ключи. Затем медленно, как бы через силу, нагнулась, опустила руку в грязь – при этом лицо ее жалко сморщилось – и выудила кольцо, на котором, позвякивая, болтались два ключа: один простой, а другой – длинный с затейливой бородкой. С ключей капала грязная вода. Глаша, неловко держа ключи двумя пальцами, свободной рукой расстегнула сумочку и долго шарила в ней в поисках носового платка. Он обнаружился в боковом кармашке и вид имел не очень свежий. Правда, после того, как она обтерла им ключи, его вообще осталось лишь выбросить. Что Глаша и сделала, как только ей на пути попалась урна.
Уже совсем стемнело, а ей еще предстояло минут двадцать ковылять до остановки троллейбуса. В легких туфлях на шпильках, под дождем по сплошной грязи это путешествие представлялось настоящей пыткой, но отступать было некуда.
Глаша поправила на плече сумочку, вздохнула и сделала первый шаг в новую жизнь.
Глава 3
Улица была почти пуста. Редкие прохожие обходили Глашу стороной. Она была похожа на пьяную: без зонта, мокрая, жалкая в осенней куртке и летних туфлях. Тонкие каблуки то и дело попадали в скрытые водой выбоины, и Глафиру пошатывало.
Асфальтовая дорожка, по которой шагала девушка, тянулась вдоль трассы с довольно оживленным в этот час автомобильным движением. Глаша, погруженная в свои мысли, не обращала на него внимания. Она не сразу увидела, что рядом с ней едет машина, но когда раздался резкий гудок, она, вздрогнув, остановилась.
Пьяный голос из автомобиля окликнул ее:
– Эй, телка, ты свободна?
Из открытых окошек «Нексии» на нее скалились четверо парней самого похабного вида. Голова того, что сидел рядом с водителем, напоминала шерсть бродячего пса в колтунах и репейнике. Глаша знала, что эта прическа называется «дреды». Вдобавок к живописной шевелюре парень имел в ухе сразу три серьги и пирсинг под нижней губой. Все вместе выглядело угрожающе.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
