комнату. Он быстрым шагом прошёл алтарь, потом центральный проход и вышел на улицу.
Светило яркое дневное солнце, которое больше расслабляло, чем способствовало новым путешествиям, которые Говард недолюбливал, хотя не знал другой жизни. Всё время на его жизненном пути возникали аэропорты, вокзалы, дороги, остановки, вагоны…
Он медленно спустился по ступенькам и прошёл на задний двор, где стоял припаркованный синий «Фиат». Он открыл дверцу и сел на водительское сидение. В его мыслях в этот момент было только одно. Ищут ли полицейские патрули и карабинеры человека в чёрном. Хотя Льюис понимал, что предъявить ему ничего не смогут, даже если остановят. У него было железное алиби, он исповедовался.
Говард завёл двигатель «Фиата», поставил коробку передач на первую скорость и стал выруливать на дорогу, направляясь к ближайшей железнодорожной станции.
Глава 2
Чечня. Вторая чеченская кампания.
Развороченные стены домов просматривались повсюду. Разрушенные улицы, утонувшие в постоянных уличных боях, уже, казалось, забывали о длительном ночном артобстреле с вертолётов и точечных артиллерийских ударов, которые выжигали, словно огонь, вахаббитскую нечисть в городе. Морозное лучистое солнце освещало развалины, где тишина казалась настолько странным явлением, что в неё даже и не верилось, поскольку невесть откуда мог прозвучать шальной выстрел и убить наповал кого-то из спецназовцев. Под берцами скрипел снег, перемешанный со стреляными гильзами и кровяными сгустками, оставшимися после вчерашнего кровавого боя, не прекращавшегося долгие часы. Террористы отстреливались, как могли, хотя их силы были уже на исходе, и боеспособных наёмников можно было уже пересчитать по пальцам. Тишина продолжала довлеть над бойцами спецназа, передвигавшимися по развалинам. Разбитые кирпичи, обвалившиеся стены домов — всё говорило о том, что город сравняли с землёй. Осколки от снарядов валялись то на подмёрзлой земле, то среди щебня и развороченных стен. Повсюду лежали тела боевиков, изрешечённые от крупнокалиберных пулемётов и шрапнели. Отряд «Вымпела» продолжал передвигаться, постоянно меняя позиции, прикрываясь за стенами или за развалинами, которых было настолько много, что за каждой стеной мог притаиться либо очередной смертник, либо наёмник, обкуренный или обколотый наркотиками. И тех и других встречалось очень много, но полная собранность и внимание не могли в раз сбить концентрацию с бойцов Центра Специального Назначения.
Всё было относительно тихо, но тишина в любой момент могла оказаться обманчивой. Задач у отряда было много, но главная состояла только в одном — нужно было ликвидировать полевого командира по прозвищу Джамал и попытаться найти карту с обозначением некоторых баз незаконных вооружённых формирований.
Отряд «Вымпела» продолжал медленно, но стремительно передвигаться вглубь развалин города по разрушенным улицам, постоянно прижимаясь к уцелевшим стенам зданий, которых было одновременно и много и недостаточно, из-за размолотых осколками в крупный щебень стен, покрытых слоем полуталого снега и штукатурки.
Руки бойцов спецназа сжимали автоматы «Калашникова», «Валы» и «Винторезы», и пулемёт, полностью готовые к стрельбе.
Бойцы постоянно осматривались по сторонам и продолжали двигаться, просматривали каждый угол, каждый закоулок и каждый подвал, где могли скрываться растяжки, недобитые наёмники, истекавшие кровью, и противопехотные мины разных видов.
Отряд «Вымпела» постепенно приближался к центру небольшого городка. Нервы были натянуты, как струны у скрипки, по которой вот-вот должен был пробежать смычок скрипача-виртуоза на сеансе камерной музыки в большом зале консерватории, а потом сорвать аплодисменты ценителей музыки.
Не спеша диверсионная группа спецназа подошла к укреплениям боевиков, чем-то напоминавшие линию обороны Можино времён Второй мировой войны, только совсем в миниатюрном её исполнении.
Издалека было видно, что укрепления мало пострадали от артиллерийских и вертолётных ударов, не тронувших их за ночь и заставивших город купаться в осколках и огне от ещё догоравших складов с оружием и топливом.
Тишина ничем не нарушалась. Бойцы спецназа приникли к развалинам и взяли время на разведку и раздумья о таком необходимом штурме.
Лёгкая морозная свежесть слегка сушила глаза. Призрак поправил бронешлем «Рысь» и спросил по каналу связи:
— Командир, какие будут приказания?
Майор опустил автомат «АК-74М» с подствольным гранатомётом и, прижавшись к развалинам когда-то достаточно толстой стены, вытащил из нагрудного кармана небольшой бинокль, направил его в сторону находившихся впереди подземных укреплений боевиков.
Тишина продолжала безмолвно гостить в этом Богом забытом месте. Из свода подземных укреплений были видны только два выхода, которые в виде бетонных дзотов торчали над поверхностью земли с двух сторон, но было абсолютно неизвестно, есть ли автоматизированные пулемётные точки. Шансов на то, что дикари — вахаббиты могли их установить, было мало, но отрицать их существование стало бы крупным просчётом и, возможно, фатальной ошибкой, исправить которую впоследствии будет невозможно. Командир внимательно осмотрел в бинокль укрепления и общую обстановку, царившую в округе, и, вздохнув, передал по гарнитуре бронешлема «Рысь» следующие распоряжения:
— Призрак, снимешь часовых у входа в укрепления. Бурый, Шахматист — контролируете запасной выход. Всех, кто будет оттуда выскакивать, стрелять на поражение, только Джамала не трогать, максимум лёгкое ранение. Всем всё ясно? Тогда, Призрак, твой выход.
Призрак внимательно взглянул в оптический прицел «АС Вала», заметил, что в дзоте царит спокойная обстановка и у пулемётов никого из боевиков нет, что дало ему необходимое время для быстрого выдвижения вперёд. Призрак оторвался от полуразрушенной стены и, пригнувшись, начал быстрое передвижение к укреплениям, укрываясь при небольших перебежках в воронках и развалинах после артобстрела.
Он подбежал к бетонной стене и достал из набедренной кобуры пистолет «Стечкина» с глушителем. Призрак снял пистолет с предохранителя и подошёл к закрытой металлической двери. Он, конечно же, понимал, что взрывать дверь нельзя, иначе можно было лишиться такого необходимого и важного плюса, как внезапность. Призрак всунул на мгновение пистолет «Стечкина» в набедренную кобуру, достал из нагрудного кармана разгрузочного жилета универсальную отмычку, вставил её в замочную скважину и, поковыряв в ней, открыл замок, который чуть слышно щёлкнул.
Дыхание замерло, очень могло быть так, что боевики заминировали дверь, установив растяжку или ловушку с взведённой к взрыву осколочной гранатой. Он подсунул под дверь зеркальце и, аккуратно повертев, заметил просто установленную растяжку, но сюрприза с взведенной на дверной ручке гранаты не было, что лишний раз не могло не радовать. Казалось, ещё немного, и можно будет вскрыть бутылку шампанского и прокричать «ура», поддавшись веселому и радостному настроению, но до всего этого была пропасть длиною в вечность. Ту самую вечность, которую иногда сложно разглядеть, но её всегда ощущаешь, не забывая, что ты на войне, а не в мирной родной Москве.
Призрак резко вытащил из набедренной тактической кобуры «АПБ», плотно вцепившись в пистолетную рукоять и, обхватив левой рукой
