— я настаивала на несчастном случае. Она пыталась врезать Ребекке. Так что, может, я и правда оказываю ей медвежью услугу, если она не усвоит урок и по-прежнему будет считать, что решать проблемы с помощью кулачков — это нормально.
— Что ж, расставаться тяжело, — как-то неопределённо сказала Грэйс.
Моё сердце пропустило удар.
Мне вновь захотелось сказать:
“Мы не расстаёмся”.
Грэйс отвернулась к холодильнику. Но большого разнообразия в нём не было, потому что мы не затаривались продуктами по выходным. Нет смысла запасаться скоропортящейся едой, если не собираешься появляться дома следующие две недели. Холодный, пахнущий сельдереем воздух донёсся из практически пустого холодильника.
— Выбор невелик, — проворчала Грэйс.
— Я могу сходить купить что-нибудь, — предложила я. — Чего бы ты хотела?
Она закрыла дверь из нержавеющей стали.
— Я схожу, — и бросила взгляд на блокнот на дальнем краю стола. — У тебя впереди тяжёлый вечер.
Чем я должна была заниматься — коротать вечер за проверкой экзаменационных работ. Ох. Если не считать того, что теперь мне ни к чему спешить с проверкой, поскольку после произошедшего, эти выходные мы не посвятим своему медовому месяцу. Вот блядь. Билеты на самолёт.
Огромные деньги, которые вряд ли можно вернуть.
— Индийскую еду? — спросила Грэйс. — Тайскую?
— Я не голодна, — ответила я. — Так что, какую захочешь.
— Хорошо. Тогда я скоро вернусь.
Лучше бы она ушла молча, но я всё равно испытала облегчение, услышав её слова.
ГЛАВА 4
Не совершила ли я непоправимую ошибку? Ощущение этого нарастало с каждым сделанным мной телефонным звонком.
— Просто откладываем! — настаивала я перед лицом повторяющихся соболезнований и сочувствий.
Если в итоге мы собирались пройти через это, то почему именно в выходные?
Если мы достигли точки понимания, что хотим посвятить себя друг другу, почему не сделали этого? Никто не хотел показаться невежливым и поэтому не спрашивали напрямую, но я начала задавать эти вопросы себе. Грэйс вернулась с пиццей и пивом. Мы немного поболтали за ужином. Будто незнакомки на первом свидании. А затем она опять ушла в свой кабинет. А у меня закончилось терпение и, отложив записную книжку, я взялась за проверку экзаменационных листов. В любом случае, я уже отменила церковь, торт, цветы, фотографа и поставщика еды. Это были самые крупные траты.
Теперь уже поздно что-либо менять. Но на душе легче не стало. Я чувствовала себя больной. У меня не было чувства, что я сделала нечто смелое. Нет. Было ощущение, что я поступила подло. Словно у меня сдали нервы. Струсила. Подвела Грэйс. И подвела себя. Но если меня одолевали сомнения, правильно ли было бы это делать? Разве я поступила неправильно? Или я перепутала предсвадебный мандраж с подлинными сомнениями? Я не знала. И если раньше я волновалась и боялась, то сейчас меня больше беспокоило и страшило время, когда придётся укладываться в кровать. В одиночестве. Грэйс ещё работала в кабинете, когда я улеглась в постель. И таращилась на звёзды через прозрачную крышу, минуты утекали, пока я прислушивалась к звукам из коридора. Я пролежала в кровати около двух часов, когда Грэйс открыла дверь кабинета и прошла по холлу, выключая светильники. Она прошлась по спальне, помылась в прилегающей ванной и наконец-то легла в постель. Я потянулась поцеловать её.
— Ты проснулась, — сказала она.
А что она думала? Что я буду мирно обниматься с подушкой после всего, что случилось сегодня вечером?
— Да, — сказала я.
Наши губы соприкоснулись, мятно-свежие и вежливые.
— Спокойной ночи, Ундина, — сказала Грэйс, падая на простыни.
Моё сердце упало вместе с ней.
— Спокойной ночи.
Мы лежали неподвижно и молча. Через прозрачный потолок я видела мерцающие вдалеке звёзды, вечные и равнодушные. Как нам выбраться? Я задумалась. Мы должны выбраться. Наверное, мне стоит сказать это вслух.
Что я и сделала:
— Что насчёт нашего медо… поездки?
Молчание.
— Может быть, нам надо поехать? Это лучше, чем билеты просто пропадут. Представим, что это отпуск?
— Может быть, — наконец отозвалась Грэйс. — Если ты этого хочешь, — и опять умолкла. А затем сказала: — Я не знаю.
У меня в животе словно поселился калейдоскоп из бабочек. И все они стали трепетать.
— Ладно. Если ты так считаешь…
— Не вижу, чему тут радоваться, — тихо сказала Грэйс.
Тревожное трепетание? Нет, это больше похоже на пчелиный рой.
— Не радоваться. Но может, если нам уехать вдвоём подальше, то всё наладится.
— Разве проблема в том, что тебе кажется, что мы мало времени проводим вместе?
— Нет.
— Нет, — согласилась она.
Я спросила твёрдо, как только могла:
— Ты хочешь всё отменить?
— Так вот о чём речь, да?
— Отсрочка. Вот и всё.
— Ты выбрала какую-то другую дату? — вежливо поинтересовалась Грэйс.
— Я…
Она не стала ждать окончания фразы, сказала тем самым ровным тоном, который становился очень знакомым:
— Я пытаюсь разобраться. Но не понимаю. Если ты не хотела свадьбы, то почему не сказала ещё несколько недель назад?
Потому что я хотела. Хотела любой ценой. Или думала, что хотела. Но последнее время, всё больше и больше меня тревожило, что произойдёт, если затея не сработает. Просто подумала, что не вынесу этого. И не хотела рисковать, пока точно не буду знать, что мы готовы.
— Я не виню тебя, за то, что ты злишься, — сказала я. — Я должна была рассказать немного раньше. Должна была…
— Даже не знаю, злюсь ли я. Не знаю, что чувствую, правда. Такого я не предвидела. Мы с Джессикой обычно говорили: “это всего лишь клочок бумаги”. Но это не просто клочок бумаги. Будь это клочком бумаги, то не стало бы проблемой — то, что я вновь возвращаюсь к тому, что ты предпочла не брать на себя обязательства. Это решение, принятое тобой осознанно.
Для Грэйс это была очень длинная речь, она заслуживала вдумчивого и искреннего ответа.
Ответа, что каминг-аут поспешен и сумбурен:
— Может быть, всё так и выглядит, но это вовсе не то, что я чувствую. Я люблю тебя и хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь. Я готова к “нам”.
— Но что? Тебе не нравятся свадьбы?
Не так уж и сильно, как она думала.
— Честно? Я почувствовала себя подавленной. Даже представить не могла, что могут быть такие сложности. Но настоящая проблема в том, что мне кажется, словно ты делаешь мне одолжение. Что мы затеяли всё лишь из-за твоей веры в то, что ты исполняешь моё желание. А не потому, что хочешь этого сама.
— Это одно и то же, — с ноткой раздражения сказала Грэйс.
— Нет, не то
