что, рукха потом обглоданные кости показывали?»
Кувшиночник, пожалуй, растерялся и несколько мгновений молчал, подрагивая листьями, затем уверенно заявил:
«Так говорится в истории нашего мира, а значит, это правда. Тебе придётся верить тому, что тебе рассказывают, чёрная пешка».
Я поразмыслила и согласилась с ним.
«Только вот что. Перестань называть меня пешкой. Мне это не нравится», — я задумалась. Надо придумать себе имя — чем я хуже цветка?
«А как тебя называть?» — Кувшиночник покачал своей фиолетовой головкой. Мол, чёрная пешка и чёрная пешка, вот и всё! Глядя на него, только сильнее захотелось сделать по-своему.
Я подумала ещё, и в уме сложилось вполне благозвучное имя. Набравшись смелости, я назвала его так, чтобы цветок услышал:
«Ферджина. Называй меня Ферджина».
Глава 2
Мне снились рукха — огромные, с серебристыми перьями, они носились по грозовому небу, уклоняясь от синих молний. Я смотрела издалека, дрожа от холода, как одна из птиц отделяется от подруг и летит прочь. И мне показалось, что на спине у неё кто-то сидел. Я напрягла зрение и отчётливо разглядела три маленькие фигурки. Вдруг одна из них сделала неуклюжее движение, взмахнула руками, как нёсшая её птица крыльями, но не взмыла вверх, а рухнула через облака вниз…
Утро! Пешки, подъём!
Голос Башни ворвался в мой сон, как раскат грома. Я села на кровати и огляделась, прижимая чёрное, как земля, одеяло к груди.
«Доброе утро», — Кувшиночник словно поправил Башню. Я вздохнула и легла обратно, натянув одеяло до подбородка: вставать совершенно не хотелось.
«А придётся», — Кувшиночник явно читал мои мысли. Я посмотрела вверх, а он вытянул свою фиолетовую головку, и мы встретились взглядами. У Кувшиночника были узкие чёрные глаза, лишённые белков. Надо же! Вчера я не обратила на это внимания — мне хватило других впечатлений.
«Ты пешка, а значит, будешь выполнять задания, — продолжал цветок. — Иначе из Башни не выпустят... А ты, я чувствую, пешка беспокойная, и тебе здесь наскучит очень скоро, можешь мне поверить!»
Башня ещё и силой держит пешек? Чем больше я о ней узнавала, тем меньше мне нравилось это место, но деваться всё равно было некуда.
«А бывало такое, чтобы пешка провалила все задания?» — Я нехотя вынырнула из-под одеяла и стала одеваться. Хотелось досмотреть необычный сон, но вряд ли это возможно, даже если смогу заснуть обратно.
Похоже, мой вопрос озадачил Кувшиночника, и он пошевелил листьями, раздумывая. А потом, наконец, сказал с обычной для него уверенностью:
«Все, кто жил в этой комнате, рано или поздно становились Волшебниками или Волшебницами. В других комнатах дела наверняка обстояли точно так же!»
Я фыркнула, застилая кровать, чтобы она выглядела так же аккуратно, как и вчера.
«Ладно, поверю на слово».
Нашла кого спрашивать! Об этом могли знать только Правители — Белый и Чёрный, — но вряд ли они станут делиться со мной историей Летающей Башни.
«Ферджина, — окликнул меня Кувшиночник, когда я села на кровать и попыталась расчесать пальцами спутавшиеся волосы. — Внизу, на первом этаже, есть комнаты для чёрных пешек. Там ты сможешь взять и гребень, и новую одежду. И столовая там же».
«Вот это хорошие новости», — я оставила волосы в покое, встала и подошла к столу, чтобы посмотреть, для чего тут находится металлический кувшин. Вчера я его не рассматривала, а теперь заметила на стенке изображение: фигура в длинном плаще, в одной руке что-то вроде посоха, но покороче, а в другой — небольшая пирамидка. Слова немедленно появились в голове: волшебный жезл и кристалл. Кувшиночник с утра был словоохотливее, чем вечером, и пояснил:
«Это Первый Волшебник, ты его и на Часах увидишь».
«Какие ещё Часы?» — Я открыла крышку, заглянула в кувшин и обнаружила, что тот совершенно пуст.
«Те, что в комнате для занятий».
«А Первый Волшебник — это кто?»
«О, легендарная фигура! Участвовал в десяти Партиях и добывал своему Правителю победу с помощью жезлов и кристаллов, пока не погиб в сражении», — с нарочитой, как мне показалось, торжественностью закончил цветок.
Я повертела кувшин, раздумывая, а потом решила постучать по нему ногтем. Прямо по изображению Волшебника. Кувшин стал медленно заполняться водой, которую я чуть было не расплескала на радостях, но всё-таки смогла ею умыться и немного выпить.
«Вкусная у вас тут вода», — поделилась я с Кувшиночником.
«У нас всё хорошее, — откликнулся он. — Только скучно, как я уже говорил. Но мне доводилось видеть пешек, которые не хотели покидать Башню. Готовы были умереть от скуки, выполняя однообразные задания, лишь бы не погибать в Игре!»
У меня мгновенно пересохло в горле, и я снова постучала ногтем по стенке кувшина, чтобы появилась вода.
«Погибать? Это что означает?»
Вопрос был лишним: мне и без слов Кувшиночника представилась бездна за стеной тумана. Огромная чёрная дыра, куда сбрасывают фигуру, и весь её мир меркнет…
«Не бойся, Волшебник или Волшебница может выжить, — порадовал меня Кувшиночник, — и оставаться в Игре ещё долго. Конечно, не так долго, как Правители — с теми вообще ничего не делается».
То есть, Правители бессмертны, а их подданные — нет? Какая несправедливость! Я сделала пару глотков из кувшина и постучала ногтем в третий раз, отмечая, что воды прибавлялось всё меньше.
«Именно так, — ответил Кувшиночник на вопрос, который я ему не задавала. — Много-много ходов сделано на Доске — так зовётся наш прекрасный мир, — а Правители всё здравствуют. Если б они умерли, наверное, случилось бы что-то страшное!»
Я допила воду и дала остатки Кувшиночнику по его просьбе. Затем провела влажной ладонью по волосам и без слов направилась к выходу. Волшебники и Волшебницы могут долго оставаться в Игре, вот как… Интересно бы узнать, кем станет мой вчерашний собеседник с рыжими волосами! Не терпелось увидеть его, невзирая на запрет Башни привязываться к кому-либо. Есть у рыжего в комнате цветы, понравилось ли ему в Башне, кем его объявил Белый Правитель — вопросы жгли язык. Может, мы встретимся внизу?
К сожалению, я не увидела по пути никого, кроме дремлющих на стенах цветов. Один проснулся и взглянул на меня — глаза у него оказались не чёрные, как у Кувшиночника, а совершенно белые и с крохотными зрачками посередине. Сегодня цветы казались не такими милыми, как вчера. Да и аромат, исходивший от них, наскучил — принюхавшись как следует, я нашла его слишком
