Александра Азарьевна Лопатина тоже осчастливила нас. Вдовушка стреляла глазками, делала Алексею прозрачные намёки. Причем так настойчиво, не особо стесняясь, что я удивился и поинтересовался у Лёшки:
— Чего это она?
— Замуж хочет, — перевёл друг мне эти «показательные выступления».
— Раньше ведь не хотела, — припомнил я.
— Молодость проходит, — туманно пояснил Лёшка.
Вообще-то да. Вдовушка набрала лишнего веса килограммов так… сорок. Фигура оплыла и никакой корсет уже не спасал. И на лицо она заметно подурнела. Здешние дамы в тридцать лет уже выглядели не особо молодо. Вся эта свинцовая пудра плохо сказывалась на коже, о чём я тихонько поведал Лизе, приведя в пример майоршу Лопатину.
Хотя сама дама своих недостатков явно не замечала. Попутно спросила, где наш родственник Пётр Петрович. Неужели и его в качестве жениха рассматривала? Вначале я сильно был удивлен настойчивыми вопросами, а после припомнил, что Пете скоро тридцать лет. Как говорится, жених «в самой поре».
Лопатину я огорчил тем, что родственник в провинцию из столицы не собирается возвращаться, ему и в Петербурге хорошо. Блистает в салонах, развлекая публику настольными играми. В карты, по слухам, играть перестал и именно по этой причине пока не разорился. Отсутствие Пети огорчило ещё некоторых соседей, которые искали женихов для дочерей.
Ожидаемо кормить и поить всех гостей пришлось мне. Правда, я на них тоже неплохо заработал. Купцам в этом году сахара и спичек совсем не перепало — всё соседи выгребли. Лизины наборы лекарственных трав, расфасованные по картонным коробочкам, вместе со справочниками тоже были чрезвычайно популярны, как и чистка зубов порошком при помощи щётки. Правда, последнее было распространено только в нашем регионе.
Парочку идей Ксенофонту Даниловичу я озвучил, и вот пожалуйста — набор для утреннего туалета, в который входили не только зубная щётка и зубной порошок, но и зеркало, душистое мыло, помазок, бритва (если набор для мужчин) и расшитое узорами полотенце. Всего двадцать пять рубликов извольте. Для «своих» и ближайших соседей по двадцать отдавали.
Куроедов таких наборов несколько десятков пристроил и серьёзно задумался, как популяризировать гигиену среди дворян в столице.
— Этот ж нужно, чтобы сам государь-император начал зубы чистить моим порошком, — горевал Куроедов, что не имеет доступа к сиятельному телу.
— А вы Елизавете книжку закажите. Она напишет романтическую историю, где главные герои будут зубы чистить, — подал я идею.
Написать рассказ я Лизе помогу, в это время не так много пишущих дам, а моя супруга уже получила известность за счёт своих справочников по лекарственным травам. Жаль, её популярность не ушла дальше Самарской и Саратовской губерний, но всё ещё впереди.
Лёшка надеялся, что Слава (угу, именно с большой буквы) нас настигнет, когда мы привезём картину «Флибустьеры» в Санкт-Петербург.
Глава 2
Подготовительную работу по популяризации полотна «Флибустьеры» мы начали задолго до окончания самой картины. Разместили несколько заказных статей в газетах Москвы и Петербурга. Будет ли от этого прок, трудно сказать. Дело в том, что газет в том же Петербурге до фига и больше, а читателей не так много. Некоторые газеты имеют тираж в пару сотен десятков экземпляров, но всё равно выпускаются.
Мы сразу отмели те издания, которые точно нам не по профилю — «Русский инвалид» и подобные. В «Северной пчеле» оплатили две статьи, но какого-то ажиотажа или обсуждения не случилось. Может, кто-то сидя дома и порассуждал о реализме в изобразительном искусстве, но дальше салонов обсуждение не пошло.
С московскими газетами дело обстояло ещё хуже. Только проплатили статьи в «Молве» и журнале «Телескоп», как их запретило правительство. Наши статьи так и не увидели свет. Лёшка как раз на «Молву», где главным сотрудником был Белинский, больше всего рассчитывал. Газета печатала художественную прозу, стихи, фельетоны, критические статьи и театральные обзоры, отстаивала позиции реализма в искусстве.
Увы, не повезло ни нам, ни редактору газеты. Прямо хоть самим начинай газету издавать.
Алексей надеялся, что о нас заговорят, когда будет о чём. Типа мы ещё прославимся на всю страну, дайте только приехать в Петербург. Куроедов ему по этому поводу усердно поддакивал. Мечтал он всю жизнь об известности, что тут сказать.
Как человек двадцать первого века, могу примерно составить психологический портрет и те комплексы, которые имел наш соседушка. Наверняка с детства родителю завидовал, пытался в чём-то его превзойти, а получалось плохо. Конечно, местные помещики ценили размах гуляний, что устраивал Куроедов, но это всё было не то. Из положительных черт характера соседа могу отметить его память на всё то, что он слышал. Книги он читал без удовольствия, газеты только просматривал, зато устное слово запоминал влёт. Наверное, по этой причине был главным сплетником в наших краях. Не каждому удавалось запомнить столько деталей, событий, а после подробно их пересказать.
Но всё это было мелко по сравнению с теми комплексами, которые Куроедов лелеял годами. И тут появились мы с идеями и конкретной реализацией предлагаемого. Наших придумок было так много, что не успевали всем заняться. Зато стоило Лёшке озвучить, как хорошо будет смотреться на наборах красок в тюбиках имя Ксенофонта Даниловича, и сосед уже больше ни о чём думать не мог, как о «Куроедовских красках». Дизайн и логотип мы ему совместными усилиями разработали, а мои немцы это еще и достойно оформили.
Заготовки упаковок уже складировались где-то в мастерских, а самих красок в тюбиках ещё и в помине не было. Пришлось засучить рукава и заняться вплотную этим делом. Я же никогда раньше не вникал, что именно входит в состав масляных красок для живописи. Думал, что там всё примитивно — пигмент и масло.
В отличие от меня, Лёшка к походу в прошлое подготовился. И по масляным краскам выдал соответствующую документацию.
Оказалось, что не все пигменты смешивают с маслом (льняным или им подобным), иногда лучше брать олифу или смолы. Для экономии самих пигментов, из числа дорогих, смешивают тальк, каолин и слюду. Чтобы краски быстрее сохли добавляют сиккативы. Это могут быть соли кобальта, марганца, свинца, циркония, бария и так далее.
Моя мастерская уже напоминала склад сумасшедшего химика. Для разных смесей требовалась разная температура прокаливания в печи. Пришлось класть особую печку, а ещё придумывать, как контролировать температуру. Ванька, помогавший в этих опытах, порой смотрел на меня как на колдуна или шамана, искренне удивляясь тому, что мы получали из привозимых купцами материалов.
Хорошо, если они точно выполняли пожелания. А бывало, когда купец доставлял что-то и после, почёсывая затылок, пояснял: «Ты, барин, сам смотри на что это гоже». Вот спасибо! Я им что, химик-профессионал?!
Поскольку наборы красок должны были включать в себя не только новые, но и самые применяемые художниками оттенки, то даже охру пришлось делать самим. В основе этого пигмента гидрат окиси железа и обычная глина. Глина, конечно, бывает разного цвета, но я использовал ту, что была на моих землях. Сам лично промывал, сушил, растирал.
