Проваливаясь в сон, вдруг поймала себя на мысли, что просыпаться не хочется. Совсем. Завтра будет новый день, который будет точно такой же, как сегодняшний. И вчерашний. И позавчерашний. И все дни с того момента, как меня пообещали Шордагу.
«И надежда только на себя», — сказала я себе и все же провалилась в мутную, неприятную дрему.
Глава 2
Нет, не точно такой же день. Сегодня нам с сестрой исполняется по девятнадцать лет. Сегодня я должна быть тиха и незаметна. Мне это позволят, безусловно, ведь все внимание должно принадлежать Кики.
Только ожог на руке кошмарно чешется, но это ничего, это не страшно. Так бывает перед каждым днем рожденья, я уже давно привыкла. Правила просты — достать охлаждающую мазь, густо нанести на поврежденную кожу, затем немного подождать и надевать перчатки. Спасибо алхимикам, что позаботились о детках с режущимися зубками! Не представляю, чем бы пришлось пользоваться, если бы не эта мазь.
Выходя из комнаты, я, как и каждое утро, столкнулась с нонной Шавье.
— Благословите, нонна.
— Благословляю, госпожа Фредерика, благословляю, — тихо ответила нонна и протянула мне маленькую коробочку, — примите, юная госпожа, пусть этот день принесет вам счастье.
— Со счастьем вы погорячились, нонна, — улыбнулась я.
Каждый год я запрещаю себе верить и ждать и каждый год получаю по маленькому подарку от нонны. Монахини драконьих храмов не имеют собственных средств, все, что у них есть, принадлежит храму. Оттого каждый подарок нонны по-особенному ценен для меня.
Поднявшись на цыпочки, я коснулась губами сухой щеки женщины и в ответ получила невесомое поглаживание по волосам.
— Все будет хорошо, девочка.
— Благодарю, нонна, — всхлипнула я. — Вы… Вы сможете…
— Да, — кивнула она, не заставляя меня договаривать.
Иногда мне кажется, что мы очень много не знаем о монахинях. Об их жизни и о том, отчего они выбирают такую судьбу.
Я ведь думала о том, чтобы уйти в храм. Оттуда никто не смог бы меня достать, но нонна… Она была в ужасе. А через несколько мгновений страх коснулся и моей души: по лицу монахини стекали крупные слезы, однако же вслух она говорила о том, что такой выбор будет наиболее правильным.
Эти слезы напугали меня так, как никогда не пугало отношение Шордага! В тот день, в Зимопраздник, я решила не перекладывать борьбу за свое счастье на чужие плечи. В самом крайнем случае, если не удастся сбежать, прямо в храме потребую равный брак — да, бесприданница, но зато магически одаренная! А дар за золото не купишь. Если Шордаг откажется, скажу, что выйду за любого, кто согласен на равный брак. Уж чего я не жду, так это любви и счастья, а значит… Значит, буду требовать уважения и хотя бы минимальной заботы.
Мне и нужно-то немного, на самом деле. Нонна Шавье только головой покачала, когда услышала мои пожелания, касающиеся будущего мужа.
Так, размышляя, я прокралась на кухню, прихватила блюдечко с тарталетками, чайничек чая и от громкого оклика кухарки чуть было это все не выронила:
— Куда?! А ну, поставь…
— А вы не забыли, кто перед вами? — Резко развернулась к дородной женщине. — Как ко мне относится моя семья, не имеет значения. Я — Дьерран, дочь человека, который платит тебе жалованье. И хочу напомнить, как мы жили в прошлом году…
Кухарка сдулась, прикусила губу, а после цыкнула на одного из мальчишек-поварят:
— Подай госпоже поднос, недоросль. Не донесет же.
И отвернулась. А я, пользуясь возможностью, тут же нагребла вкуснятины. Имею право: сегодня и мой день тоже. Всем, правда, плевать, но что поделать, что поделать. Я забочусь о себе сама — и это не так плохо!
Все свое богатство я унесла на чердак, где надежно спрятала в покосившийся буфет. И, прежде чем надежно припечатать все магией, ухватила две шоколадные конфеты и чашку. Что-то мне подсказывает, что сегодня все пойдет не так, как обычно.
Устроившись на подоконнике, я принялась ждать. Нонна Шавье не освободится еще несколько часов: шутка ли — благословить каждого входящего, а после и весь дом? Затем отдохнуть и встречать гостей вместе с хозяйкой праздника!
— Сидишь? — холодный голос сестры вырвал меня из раздумий.
— Сижу, — я лениво повернулась к ней, — с днем рождения, Кики.
— Не называй меня так, — резко произнесла сестра. — Каково это — быть изгоем в своей семье, м-м-м?
Я пожала плечами:
— Неприятно, но терпимо. Каково это — быть Предназначенной Дракону?
— Очень приятно, очень.
— Я видела, как лазурный дракон нес по небу золотую клетку, — я прижалась щекой к холодному стеклу, — ты уж напиши, какого цвета будет твой хозяин. А то пролетишь над нами, а мы и не узнаем.
— Тебе-то что, — зло процедила сестра, — ты будешь на фабрике горбатиться, головы не поднимешь.
— Стерпится-слюбится, — равнодушно бросила я.
— О нет, не стерпится, — протянула сестра, — он тебя не простит.
Я удивленно посмотрела на Кики.
— Он меня?!
— Ты так его обсуждала с подружками, так высмеивала, — с удовольствием произнесла сестра. — Сначала привечала, а после при подружках высмеяла его чувства. Выбросила на помойку ожерелье, что он тебе подарил…
— Ты…
— А ты думала, что я не забуду твою попытку украсть у меня счастье? — оскалилась Кики. — Ты пыталась забрать у меня метку!
— Да не пыталась я!
— В ту ночь, когда ты получила свой ожог, я горела заживо, — зашипела сестра, — мать с отцом удерживали меня магией, а я видела, как тает рисунок на моей руке. Ты хотела испортить мою жизнь и не смогла. А я — смогла. Потому что кто-то из нас полноценный человек, а кто-то лишь ненужная деталь, запасная.
— Шордаг любил меня или тебя в моем платье? — заинтересовалась я. — И что чувствовала ты, когда он ухаживал за тобой-мной? Уж я-то помню, что тебе нельзя было на ярмарку ходить. И в Академию тебя не отпустили, чтобы дракону достался не пользованный товар.
Кики взмахнула рукой, собираясь отвесить мне пощечину, и тут же замерла: я вырастила ледяной щит.
— Только посмей, сестричка. Мне плевать на очередное наказание. Я больше не жду от родителей ни любви, ни понимания. Поедешь к своему дракону с переломанными руками, ясно?
— Шордаг тебе за все отомстит.
— А вот и нет, — я усмехнулась, — а вот и нет. Теперь, когда я знаю правду, я смогу все повернуть так, как мне надо.
«Точнее, смогла бы. Наврать мужчине с три короба, что меня родители заставили так сказать о нем, или придумать что-то поинтереснее, повиниться, сказать, что все понимаю и больше не рассчитываю на его любовь, но… Не хочу. Не могу», — подумала я.
