трактирщик, вернувшись, заказал семь подставок и не побоялся внести немалую предоплату бойкой распорядительнице. Как-то само собой вышло, что толика денег тут же отправилась обратно в карман Бруно Франковича, зато Виоле накрыли фирменное кушанье заведения – гречневую кашу с маринованными грибами. Дарий пока что не рисковал угощать соседку, но охотно составил ей компанию во время заслуженного обеда.
Весьма довольные собой молодые предприниматели были уже почти сыты и слегка хмельны от успеха (как казалось Дарию – совместного), когда около столика возник серьезный Себастьян.
Было пока не ясно, кто за кем в городе приглядывает. Виола подозревала, что при появлении работы ей придется по-матерински напоминать чародею о необходимости иногда садиться за стол. Со своей стороны, обнаружив долгое отсутствие младшей сестры, юноша ощутил беспокойство и отправился на поиски.
Теперь же, с облегчением найдя Виолу в безопасности и довольстве, он несколько замешкался – следует ли ему тут же высказать ей за уход из дома без предупреждения или она все-таки уведомлять его не была обязана? Впрочем, насчет безопасности еще тоже следовало предпринять расследование – что за любитель гречки обретается около его наивной сестрицы?
– Доброго аппетита, – произнес он ровно, все еще не определившись с тональностью.
– Себастьян! – вскочила Виола, искренне радуясь. – Прошу внимания, господа, рада вам представить мастера, сотворившего замечательные подарки, греющие ваши сердца и кружки!
Господа, к изумлению юноши, не покрутили пальцами у висок, а загудели одобрительно.
– В свою очередь познакомься с нашим ближайшим соседом, оружейником Дарием Дариевичем, – кивнула Виола на вежливо поднявшегося сотрапезника.
Оружейник, впрочем, прилива восторга не испытал. По словам девицы, мастер владел деревесными чарами, из чего справедливо можно было заключить, что возраст умельца далек от юного. Теперь же перед ним образовался темноволосый щуплый тип слегка за двадцать, проживающий отчего-то в одной “резиденции” с его новоявленной соседкой. Рукоприкладства Дарий не опасался, будучи зримо выше и шире в плечах. Вместе с тем, скандалы на улице Резного листа не приветствуются и могут плохо сказаться на репутации оружейной. Да и свои пока еще смутные виды на Виолу придется, кажется, пересмотреть.
Свою десницу он протянул с некоторым сомнением.
– Себастьян Базилевич, – ответил на пожатие пришлый юноша.
Отчество совпадало с Виолиным.
– Час от часу не легче, – вежливо ответил Дарий почти не вслух. – Честь познакомиться с вами, – добавил уже внятно. – Мы занимаемся чарованным оружием. Сам я не маг, но в некотором роде мы коллеги.
Виола вздрогнула. Коллеги? Или конкуренты? Значит, в магии он не вовсе профан, каким показался вначале. Или это она сама нарисовала такой удобный образ? Почему же он раньше не похвалился, что оружие они не только куют, но и чаруют с большим размахом (припомнились “все наши кузницы” и величина самого дома для “чистовых операций”). Смеялся над ней, поди?
Строго говоря, поводов обидеться набралось предостаточно. Простить Дарию магическое неведение она могла легко, но простить его ведение!..
Не садясь, она воинственно оправила рыжую шаль и промокнула рот салфеткою.
– Дарий Дариевич, прошу меня простить. Мне необходимо заняться подготовкой к исполнению заказа. Уважаемый Бруно Франкович оказал мне доверие с предоплатой, тем не менее я должна составить магзадание к подписанию обеими сторонами.
Девушка с печалью отметила, что ей придется также своими силами выяснить, где взять подходящее для заказа дерево и кто возьмется за резку собственно подставок. Знаток столицы Дарий мог бы оказать весомую поддержку, но, переведя его в статус конкурента, Виола не могла просить о такой услуге и, пожалуй, не приняла бы ее.
Базовые знакомства сведены, пора начинать решать вопросы самостоятельно.
О хвостике одной строптивой магички
В Итирсисе: 17 января, вторник
– К магичке? Второй этаж и первая дверь налево, – махнула полноватая женщина с бадьей и куском ткани, который можно было принять как за рушник, так и за тряпку. Вероятно, гостя встретила наместница хозяйки дома на Кленовой улице – следила за чистотою лестниц и нравственным обликом арендаторов, взамен получая клетушку у самого входа.
Гость, бородатый господин в дорогом меховом плаще с необъятными рукавами, походкой немолодого уже человека поднялся по ступенькам и обрел указанную комнату.
“Любовных зелий не продаю”, – безжалостно предупредила его надпись мелом на хлипкой двери.
“Потому что не умею”, – господин едва удержался от нанесения справедливой добавки, но отложил эту выходку на случай провала дипломатической миссии.
Для начала он постучал во всех отношениях деликатно.
“Входите”, – голос по ту сторону был полон величия и достоинства. Его обладательница попыталась придать себе десяток лет, в чем преуспела мало – ее сопрано выдавало законные шестнадцать с хвостиком.
Мужчина подтолкнул дверь и окинул взглядом убранство, намеренно избегая смотреть на девицу сразу. К прискорбию, затянуть эту паузу было сложно – комната вместила только кровать, стол под окном и сундук за дверью. Скудные горизонтальные поверхности в три слоя укрылись платьями, накидками и прочими перчатками, делая жилище похожим на гардеробною, чем на дивное чародейское логово.
Стол, однако, украсился только раскрытою книгой, павлиньим пером в чернильнице и семью толстобокими свечками – композиция, надо полагать, выверялась до сантиметра в попытке блюсти магическую репутацию.
Худая темноволосая девица в строгом синем платье размещалась у стола к тому спиною. Одновременно это значило и “возле окна” и “посреди комнаты” и даже “перед дверью”, но она всем своим видом показывала, что высится именно “у стола”. Разглядев посетителя, насельница хоромин дернула ноздрями, вскинула подбородок выше и осведомилась:
– Что вам угодно?
Господин аккуратно вшагнул. Он даже подтянул дверь за собою так старательно, будто это могло и впрямь помешать всему дому насладиться их беседей. Комната вмиг заполнилась духом сырой шерсти от растаявших на зимнем плаще снежинок.
– А что вы имеете предложить? – спросил гость вместо ответа и, наконец, остановил свой цепкий взгляд на лице молодой магички.
Та вернула созерцание столь же бесстрашное.
– Вам подойдут зелье для ясности слуха или горькие капли от сварливости, – диагностировала она.
– О, горького от сварливости мне накапают полную кружку в ближайшем кабаке, не беспокойтесь.
Девица не делала никаких попыток освободить от вещей сидячее место или иным образом явить свое радушие. Напротив, темные свои брови почти встретила над переносицей.
– Боюсь, такая диета снизит эффективность чар для слуха – речи дорогих вам людей так и не достигнут вашего сознания, – вздохнула она трагически. – Ничем более не могу помочь. Выход, полагаю, вы найдете без посторонней помощи?
– Лея, – внезапно сказал посетитель иным голосом и совершил опасный в эдаком пространстве шаг вперед, – здесь и платья твои не втиснутся, что уж говорить
