Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
1984 году писательница-афроамериканка Элис Уокер предложила термин «вуменизм» (womanism), принятый некоторыми темнокожими женщинами. С термином «вуменист(ка)» (womanist; для тех, кто желает избавиться от «man» в слове «woman», — womynist) та же проблема — приписывание своим требованиям всеобщего характера, — что и с «феминисткой». Однако это служит полезным напоминанием о естественных рамках и исключениях феминизма. Еще в 1866 году афроамериканская активистка Фрэнсис Уоткинс Харпер (1825–1911) лаконично заметила: «Вы, белые женщины, говорите здесь о правах, а я говорю о несправедливости». Уоткинс Харпер хотела, чтобы женское движение бросило вызов сегрегации в трамваях, но ее белые коллеги отказались рассматривать проблемы расовой дискриминации. Уоткинс Харпер — афроамериканка и бывшая домработница — заявила: «Я, цветная, получила в этой стране такое образование, из-за которого чувствую себя словно Измаил: руки мои на всех и руки всех на мне»[13]. В 1897 году Уоткинс Харпер и другие афроамериканские активистки, в обстановке усиления расовой дискриминации предпочитавшие действовать порознь с белыми женщинами и не принимавшие феминизм в качестве программы, образовали Национальную ассоциацию цветных женщин.
Эти споры о названиях и принадлежности указывают на необходимость пристальнее взглянуть на исторически менявшиеся обозначения гендерного активизма и задуматься о том, какое влияние оказывают наименования. Нет нужды состязаться, выискивая самых первых или самых настоящих феминисток. Вместо этого мы можем выявить опыт дискриминации и различия между активистками, боровшимися за гендерное равноправие, и активистками, отстаивавшими социальную справедливость, и вспомнить их драматичные, мучительные или рассчитанные на дальнюю перспективу коалиции.
Хотя в наши дни интерес к выяснению смысла феминизма вернулся, важно понимать, что смысл этот многократно менялся. Феминистские символы и лозунги претерпевали изменения и подвергались ревизии в зависимости от аудитории. Ниже я рассматриваю традиции феминизма в том числе исламского, «черного», коренного (indigenous) и лесбийского. Более спорным является причисление к приверженцам феминизма мужчин — с целью указать на давние споры о том, кого именно касается феминизм и кто вправе участвовать в этом движении.
Глобальная перспектива
Зачем рассматривать феминизм в глобальной перспективе? Его историю часто излагают с опорой на цивилизационную и евроцентричную модели. В рамках такого подхода феминизм можно возвести к европейским авторам XVII века, например к Афре Бен, Франсуаз Пулен де ля Барр и Саре Файдж, которые первыми увидели в женщинах «порабощенный класс». Этих авторов вдохновляли идеи духовного равенства женщин в русле протестантской религиозной традиции. Говоря о «порабощении», они редко имели в виду женщин, порабощенных в буквальном смысле, — невольниц с плантаций в обеих Америках и странах Карибского бассейна. Они начали искать способы, как можно обозначить непризнание опыта изнасилования и принудительного вступления в брак — впрочем, опять же, не указывая на широкую распространенность опыта такого рода среди рабынь. Историки феминизма нередко считают этих интеллектуалок предтечами движения. Считалось что затем, в конце XVIII века, эстафету у них принимают современницы революций в Америке и Франции: Эбигейл Адамс, Олимпия де Гуж и так далее. Де Гуж, автора «Декларации прав женщины и гражданки» (Declaration of the Rights of Woman and the Female Citizen, 1791), часто называют — вместе с английской писательницей Мэри Уолстонкрафт — зачинательницей феминистских споров и идей. Их влияние ощущалось в бурном XIX (когда широко развернулись кампании в защиту женского образования, предоставления женщинам права собственности и избирательного права) и XX столетиях. Лишь недавно в этом контексте стали упоминать таких деятельниц, как бывшая рабыня и поэтесса Филлис Уитли (ок. 1753–1784). Нередко историю феминизма выстраивают вокруг нескольких фигур матерей-основательниц — женщин в основном белых и образованных. Так создаются линии преемственности, не только чреватые ошибочным восприятием ранней феминистской мысли и деятельности первых феминисток, но еще и нацеленные на то, чтобы продемонстрировать, кто был «самым первым». Проще говоря, тексты — чем стариннее, тем лучше, лишь бы их можно было выдать за феминистские, — стали использоваться для закрепления национального приоритета, а белокожих граждан Франции, Англии, США и других империалистических государств стали рассматривать как предтеч феминизма.
Многолетние исследования глобальной истории поставили этот подход под сомнение. Историки предложили иные способы осмысления глобального, учитывающие альтернативные отправные точки и иных, кроме европейских и американских, идеологов. Моментом рождения феминизма можно считать 1799 год: тогда группа египтянок, взбудораженных протестами против французского вторжения в Александрию в 1798 году, собралась в Розетте (совр. Рашид), чтобы обсудить условия трудоустройства женщин и их положение в семье. Другой отправной точкой мог бы стать 1792 год — момент, когда в Сьерра-Леоне было предоставлено пассивное избирательное право владелицам домашних хозяйств из коренных жителей (утраченное ими в 1808 году, когда страна стала английской колонией). В Новой Зеландии женщины из коренного населения и колонистки получили избирательное право в 1893 году — задолго до европеек и американок. В любом случае эти события позволяют поставить под сомнение приоритет европейских версий феминизма.
Глобальная история феминизма уделяет основное внимание крупномасштабным структурам и лежащим в их основе идеям, относящимся к «женскому вопросу», правам женщин, их эмансипации. Пристальное внимание уделялось влиянию империализма, например, на возникновение в XIX и XX веках женских движений и формирование такого мира, в котором население колоний было лишено свободы и гражданских прав. Жители покоренных колонизаторами стран, принуждаемые к труду, подвергались массовым переселениям. Во многих местах права женщин на владение землей и участие в торговле оказались ограниченны. Женщины из империалистических стран прибегали к риторике о расовом и цивилизационном превосходстве для того, чтобы поддерживать свою власть над обитательницами колоний. Они путешествовали в роли миссионерок, колонисток и жен, описывали жизнь женщин не из западных стран и вмешивались (иногда во имя идеалов равенства или феминизма) в конфликтные ситуации, когда видели, что с теми обращались не должным образом. В последние десятилетия, когда империи стали рушиться, глобальное противостояние периода холодной войны способствовало формированию и расширению женского и феминистского активизма.
Для XIX и XX столетий также центральным событием было развитие национализма, и вопросы о статусе и свободах женщин нередко увязывались с дискуссией о национальном прогрессе. В этой дискуссии особое место отводилось проблеме отсталости как способу указать на неудовлетворительное положение женщин в той или иной стране. В Бразилии, например, феминистки пользовались образами эмансипированных, образованных европеек и североамериканок, чтобы призвать к модернизации страны или всего континента. В 1852 году в первой передовице редактор бразильского издания о правах женщин O Jornal das Senhoras («Дамский журнал») отметила:
Во Франции, Англии, Италии, Испании, США и самой Португалии предостаточно женщин, посвятивших себя литературе и сочиняющих тексты для разного рода газет. Выходит, одна лишь Южная
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
