не смог удержать я смешок. — Как тебе удобней.
— Как мне… — Снова удивление. — Так точно!
Встала, стойка «смирно».
Это было что-то необычное. Слушая тиканье часов, я молчал, читая эту авари, она также молчала. Смотрела только в одну точку.
— Жозефина. — Куда уж прямее, но спина вытянулась в струну. — Ты можешь говорить, я слушаю.
— Вы… разрешаете? — снова и снова терялась авари.
— Так, притормози, — с улыбкой выдохнул я. — Ты не на фронте, ладно? — Тут нужен особый подход. И да, я уже видел, кто передо мной. Её слова мне были не нужны, уже прозвучало все необходимое. «Так точно», «Пришла на службу», «Командор». Вот он, самый яркий пример судьбы проклятых. Живое оружие, не более. Говорить только с позволения, сидеть, спать, есть. Впервые… мне стало грустно.
— Да, моя ошибка. Простите.
— За что? — врал я, будто не понимая.
Авари ничего не ответила. Но, прочистив глотку:
— Жозефина Жоостана, проклятая, временно прибыла в месторасположение под командование командора Корнара! — оттарабанила она заученное. И я вновь не смог удержаться.
— Пятая строчка столпов Света, том второй.
—…Свет озаряет, Свет… — сходу начала она, показав мне масштаб проблемы.
— Я понял, — приподнял я руку. — Понял, не продолжай.
— Так точно! — Она думала, что это проверка.
— Давай оставим тяжелые разговоры на потом. — Новый вызов, сложный вызов. Это дитя Бездны уже выкованный клинок, промытый до мозга костей, не ребенок, не подросток, но женщина, прошедшая десяток лет войны. — По порядку. — Она ловила каждое слово, а из-за шрама на губе казалось, что ей грустно. Но, думаю, она вообще разучилась улыбаться. — Ты называешь меня командор, но я лишь ученик второго ранга.
— Вы глава благородного Дома. — Лязг металла. Отдала салют. — Значит, на фронте именно это звание будет дано вам без подготовки.
— Если тебе удобно, — повторяю я слова и… разрешаю.
— Благодарю, — кивнула она.
— Не буду тебя мучать, — закинул я ногу на ногу. — Ты принята. — А как же иначе? Всем проклятым тут рады. — Твои вещи перенесут, когда подготовят комнату. — Глаза Жози расширились. Еще секунда, эмоции исчезли.
— У меня… нет вещей.
— Одежда? — осмотрел я доспех.
— Нет…
— Личное?
Уже знаю ответ.
— Н-нет.
Я покосился на замотанное в ткань.
— А это-о-о? — протянул я.
— Мое… — промелькнула боль на обезображенном лице. — Мое оружие, командор. — Ух, ну, слава богам, есть хоть что-то человеческое. Она солгала. Нет, там действительно оружие, но для неё это что-то личное, что-то большее. Сокровенная история, которой авари ни за что не поделится. Пока что не поделится.
В малый зал постучались. Внутрь зашли горничные, поставили заверенный чайник и две кружки. М-м-м, про печенье не забыли. Один поклон. Мы с Жози снова одни.
— Угощайся, Жози, — оценивал я реакцию на сокращение имени. Даже бровью не повела. — Ты не против, если я буду называть тебя так?
— Как прикажете.
Перефразирую: «Называйте как хотите: отброс, нечестивая, ошибка природы, — я привыкла».
— Да. — Кусочек сахара растворился в горячем. Я размешал его ложечкой. — Сколько тебе лет, Жози? — Не просто так я поднял бестактный вопрос с Фионой.
— В этом году тридцать один. — Камень.
— Ты же понимаешь, что все в этом поместье гораздо младше тебя. И даже я. — Нет конечно, но, хэй! Я молод и горяч. — Тебя не волнует, что тобой будет… — прицокнул я языком, — командовать ребенок?
— Много командоров было младше меня, не в моей компетенции судить по бесполезной цифре. — Мудро и глупо одновременно. — Вы главный, ваши приказы не обсуждаются.
Это ты зря сказала, милая. Давай проверим.
— Раздевайся, — отпил я.
Жозефина застыла, задумалась.
— Это приказ?
— Наверное. — Определить, серьезен ли я или нет, почти невозможно. Но, черт! Лямки расстегиваются, металлический лязг вновь звучит в комнате. Такую тяжелую броню обычно помогают снимать, но проклятая, используя недюжинную силу и привычку, спокойно складывает ее элементы на пол.
Оставшись в рваной жилетке и подобии шорт, Жозефина вновь встала по стойке «смирно». Никакого смущения. Зато теперь мне открылась накаченность женского тела. Ух! Мускулы, рельеф, сухость. Ряд белых чешуек идет до локтей, по ногам и выпирает у шеи. А такими руками можно гвозди забивать без молотка. По-своему типаж Жози мог бы трогать сердца мужчин и даже женщин, но общую картину портили шрамы. Огромное количество боевых ранений, оставшихся без своевременного лечения. Выглядело еще хуже, чем спина Ильзи. Я встал на ноги. Обошел вокруг проклятой, оглядел со всех сторон. Она без эмоций продолжала пялиться в стену.
— Что ты чувствуешь?
— Осмотр солдата. Я понимаю, — ответ по боевому уставу.
— Ага, — остановился я прямо перед ней. — Что будет, если я отдам приказ, идущий вразрез с кодексом Света?
Авари на мгновение потупила взгляд.
— Есть… — набиралась она сил. — Есть предписания, но…
— Они не распространяются на проклятых. — Я кивнул, обратив внимание на эпиграф Жози. Он был на месте, но украшен очередным шрамом. Это не случайное ранение, она сама или кто-то другой будто провел кинжалом по важному документу. — На фронте свои порядки, — сказал я сам себе.
— Командор?
— Нет, ничего, — хлопнул я в ладоши. — Ильзи, дорогуша!
Вновь дверь открылась.
— Господ… ой! — чуть отвернулась великанша. — Простите.
— Что бы ты ни подумала, все верно, — пошутил я. — Подготовьте место обитания бравой воительнице и найдите ей одежду попроще.
— Слушаюсь.
— Командор, мне не…
Я поднял палец, остановив солдата.
— Пока ты здесь, никакой черной брони, — покрутился мой палец. — Теперь она только на самый крайний случай.
Сколько противоречивых эмоций промелькнуло на лице у бедной женщины. Она была не обнажена, но без своих лат ощущала себя похожим образом. Проглотив горечь, молчаливо кивнула. Но все же…
— Кхм. Командор, разрешите, — покосилась она на свое оружие.
— Этого у тебя никто не отнимет, не беспокойся, — по-доброму улыбнулся я. Снова не Клинок Души, но что-то необычное. Прелестно.
Через оборот часов я лично проводил Жозефину к её покоям на третьем этаже. Торжественно показал новое место обитания. Авари, прижимая к груди закутанную алебарду, не сразу решилась переступить порог. Смотрела с опаской, оценивала, видимо, уже думала, как можно отступить в случае неожиданной атаки.
— Пока так. — играю пальцами.
Эта комната не использовалась, но роскошь и лоск все равно присутствовали.
— Давно у меня не было…
— Своей комнаты? — поправил я подушку.
— Кровати…
Ай! Прекрати, Жози, так можно получить эмоциональную травму.
— Утром я представлю тебя, — вышел я. — Приятной ночи.
— Так… точно.
* * *
Дверь закрылась. Жозефина, стоя посреди комнаты в темноте и одиночестве, не знала, что делать дальше. Все было слишком… не так. Да, она слышала много слухов о странном Доме, но зачерствевшее сердце не было готово к такому. Чуть пройдя вперед, проклятая села на пол, опершись спиной о кровать.
— Брат, — прислушивалась она к неразборчивому гулу костяной алебарды, — я не справлюсь.
И закрыла глаза.
Глава 4
Дочки матери
Идя по коридору, я размышлял, с чего стоит начать… Приятное покалывание, новая радость. Жозефина и Пеле. Самая старшая и самая младшая. Как много новых возможностей, много перспектив по укреплению Дома Тени! Фундамент заложен, стены выстроены, внешние контакты налажены. Теперь надо укреплять наше маленькое воинство. У меня всего месяц, чтобы Жози сама захотела остаться, стала моей подопечной.
«Вы используете слово „подопечные“…»
Остановился я, вспомнив слова Второго. И с чего бы вдруг? Но странная мысль не успела разрастись, как в тишине спящего поместья я услышал шорох одной из широких занавесок. Кто-то маленький скрывался в тенях. Ребенок прятался, желая остаться инкогнито, но вот белые носочки предательски торчали из-под портьеры.
— И почему юная мисс не спит в столь поздний час? — скрестив руки, остановился я напротив.
— Тут никого нет, — донесся до меня голосок.
— Ага, — улыбнулся я. — Тогда кто со мной говорит? — принял правила забавы.
— Мистер Пикл… — показались ручки, державшие плюшевого медведя. Мистер? Тогда почему у игрушки два завязанных бантика на голове?..
— Так вроде тут никого нет, — выгнул я бровь.
— М-м-м, — услышал, как надуваются щечки.
— Ладно-ладно. — Продолжаем. — И почему, мистер Пикл, вы прячетесь?
— Мне стало интересно, — начала имитировать Пеле более грубый голос. —
