что-то вроде ветрености, что особо подчёркивалось отсутствием бюстгальтера. Торчащая, подобно шарам, грудь заставляла проходивших мимо мужчин оторопеть, проглядывавшие сквозь ткань соски останавливали даже женщин. Поражало то, что во взглядах и тех и других не чувствовалось ни раздражения, ни осуждения, только зависть и восхищение.
Прятаться за спинами отдыхающих Илье пришлось недолго. Зайдя в кафе, француженка уединилась в углу, заняв место так, чтобы взору была доступна вся пешеходная зона.
Богданову ничего не оставалось, как выбрать место в противоположной части зала.
Заказав кофе, незнакомка вынула из сумочки сигареты. Закурив, принялась любоваться пейзажем живущего привычной жизнью бульвара, где всё было подчинено морю, солнцу и любви.
Богданов, делая вид, что курортный пейзаж интересует его поскольку — постольку, сосредоточил взгляд на прогулочных кораблях, что, покачиваясь на волнах, создавали ощущение спящего моря.
— Ваше пиво, — видя, что клиент не реагирует, произнёс официант, поставив бокал на стол.
Надеясь, что напиток остудит интригу, Богданов был удивлён, когда после первого глотка ощутил, как жажда приключений начинает щипать за нервы с ещё большей силой.
Прошло сколько-то времени, прежде чем незнакомка, подозвав официанта, рассчиталась и с видом полной независимости направилась в сторону отеля.
Богданов хотел было проследовать тем же курсом, однако в последний момент решил — правильнее будет сменить тактику действий. Безразличие во взгляде подчас действует убедительнее, чем улыбка облизнувшегося самца, к тому же душа требовала пива, а так как Илья не привык отказывать себе ни в чём, решение пришло само собой: «Для начала достаточно. С объектом ознакомился. Оценка самая что ни на есть положительная. Теперь необходимо продемонстрировать выдержку, взвесив всё, ждать удобного случая».
В тот день соседку Илья больше не видел. Вернувшись в номер, принял душ, прилёг на кровать и меньше, чем через пять минут погрузился в глубокий, насыщенный сновидениями сон.
Проснулся к вечеру.
Идти куда-либо не хотелось, поэтому остаток дня решил провести в местном ресторане. К тому же существовала вероятность увидеть рыжеволосую в баре.
Надеждам не суждено было осуществиться. Француженка не только не вышла к ужину, но и проигнорировала часы наибольшего вдохновения, когда вечерняя прохлада навевает сентиментальность, от перенасыщенности которой хочется погрузиться в мир музыки, звона бокалов и как дополнение в проплывающий над головой запах дорогих сигар.
Испытав что-то вроде разочарования, Илья вынужден был вернуться в номер, не забыв по дороге вопросительно посмотреть на дежурную по этажу, которой ничего не оставалось, как, пожав плечами, изобразить недоумение.
Войдя в номер, Богданов, расположившись в кресле, закурил. Одна затяжка, другая, фантазия начала загружать работой мозг, заставляя одну мысль цепляться за другую: «Похоже, дамочке, всё настолько осточертело, что решила побаловать себя одиночеством. Объяснение очень даже разумное. Француженка с гонором, посему любое действие необходимо рассматривать как прихоть.
Что касается меня, веду себя крайне неосмотрительно. Устроил слежку, высматривание, вынюхивание в то время, когда всё до смешного просто, нет у женщины расположения к курортному роману, и никакой воздух даже самого чистейшего моря не поможет».
Ночь выдалась на редкость беспокойная. То ли от того, что Илья позволил себе вздремнуть днём, то ли, отвыкнув от шума прибоя, мозг реагировал на малейшие шорохи. Как бы то ни было, совсем скоро Мачо проснулся окончательно. Причиной тому был доносившийся из соседнего номера плач.
Выйдя на балкон, Богданов прислушался. «Что интересно могло заставить столь уверенную в себе женщину плакать?» — размышлял Илья, время от времени поглядывая в сторону балкона.
Между ограждениями расстояние не превышало полутора метров. Можно было, встав на поручень, сделать шаг, и вот она чужая, манящая таинственностью звуков территория.
Кашлянув, Богданов прислушался.
Плач прекратился.
Выждав паузу, Илья кашлянул ещё раз. В глубине номера послышались шаги, затем звук раздвигаемых штор, и голос, выговаривающий каждое слово.
— Кто там?
— Сосед по номеру. Вы плакали…
— Вам показалось.
— Плач не может показаться, он был или его не было.
— У вас причуды перевозбуждённой фантазии.
Богданов почувствовал, что начинает выходить из себя.
— Я собственными ушами слышал.
— Послушайте, молодой человек! Я же сказала, вам показалось.
Звук закрываемой двери балкона стал последним аккордом бесславного порыва оказать человеку помощь. Мало того, Мачо был обвинён в посягательстве на покой незнакомого ему человека, что не могло не сказаться на самолюбии.
— Ну и чёрт с тобой, — скорее для себя, чем для соседки проговорил в сторону балкона Илья.
Последующий день Богданов посвятил морю и солнцу. До двенадцати валялся на пляже. Затем обед, полуторачасовой отдых, два часа с книжкой под зонтом в шезлонге у бассейна.
Француженку видел лишь однажды на расстоянии в несколько десятков метров, когда та, придя на пляж, расположилась на лежаке.
Ощутив желание подойти и спросить, что она так долго спит, Илья решил: лучше будет, если не станет обращать внимания на рыжеволосую вовсе.
День клонился к вечеру. Солнце только — только озарило кроваво-красным закатом кромку неба, Илья уже был готов к празднику. Будучи в Москве, он дал себе слово — каждый прожитый на юге день проживать, как последний. Ради чего горбатился целый год, живя мечтой о том, как будет отдавать себя той, кто сможет подарить ему долгожданные мгновения счастья?!
Увлечённый подготовкой к вечеру, Богданов не сразу услышал прозвучавший со стороны балкона голос. И только когда по комнате прошелестело: «Молодой человек!» — Илья понял, обращение, адресованное ему, исходило оно ни от кого-нибудь, а от той самой рыжеволосой дивы, что жила в соседнем номере.
Француженка ждала на балконе с зажатой между пальцами сигаретой.
— Зажигалки не найдётся?
— Что ваша вышла из строя?
— Это вы были вчера в кафе в конце пирса? — пропустив мимо ушей вопрос, попыталась перехватить инициативу незнакомка.
— Я.
— Вы следили. И следили за мной.
— Интерес обусловлен исключительно мужским любопытством.
Ресницы незнакомки вспорхнули, подобно крыльям бабочки.
— За комплимент спасибо, конечно, но я думаю, вам тоже особо жаловаться не на что.
— Не означает ли это, что и вы обратили на меня внимание?
— Как не обратить, если весь отель только и жужжит: Мачо — то, Мачо — это!
— Мачо не прозвище. Мачо — позывной. В любой секретной организации каждый член должен иметь позывной.
— По поводу члена это вы правильно заметили, позывной должен быть. Что касается человека, я привыкла обращаться по имени. Меня зовут Элизабет.
— Элизабет Лемье.
Глаза француженки вспыхнули ещё большим удивлением.
— Я же говорю, секретная организация, — развёл в стороны руки Илья.
— В таком случае должна ответить тем же. Вы — Богданов, бизнесмен из Москвы. Тридцать два года. Не женат. В Ялте в третий раз. Не
