стороны дорожки возле дома. Я подбежала к маме.
— Что случилось, Бет? — спросила она.
Я ничего не сказала. Звук раздался снова, но на этот раз его услышали все. Мама встала. её лицо побелело. Она подошла к перилам, возле которых я стояла раньше, и посмотрела на тропинку. Мы стояли возле мамы, держась за её юбку.
Пити увидел это первым.
— Это Роберт! — закричал он. Пити указал туда, где тропинка выходила из леса.
Из леса, как и сказал Пити, уверенной походкой выходил Роберт. Я услышала, что дыхание мамы, когда она увидела его, начало успокаиваться, но потом прервалось, как будто её что-то сильно удивило. Роберт шёл, сильно покачиваясь, как будто был пьян или ещё по какой причине.
Но мы знали, что он не брал в рот ни капли.
— Принесите дробовик, — спокойным голосом сказала мама.
Я побежала домой и достала оружие из папиного шкафа, потом побежала обратно и отдала его маме. Та зарядила дробовик и без малейшего сомнения на лице навела на Роберта.
Теперь мы ясно видели его. Он был на полпути к ограде, и огни дома освещали его лицо. Он нёс веревку с нанизанной на нее рыбой и по-прежнему шатался. Его лицо выглядело таким же белым, как у папы, и, казалось, он даже не замечал, что мы стоим на крыльце. Пити кричал Роберту и хотел бежать ему навстречу, но он был ещё мал, чтобы знать, что происходит и поэтому Джуниор сдерживал его.
Роберт остановился, не дойдя до дома примерно ярдов десят, и помахал рукой. Движение получилось вялым и каким-то странным.
— Эй, мама! — его голос тоже был необычным, — посмотри, что я принес!
Мама держала дробовик, направленным на него.
— Не вздумай подойти ближе!
Роберт тряхнул головой:
— Мама…
— Если я по-прежнему твоя мать, то ты дождешься рассвета и придешь домой только утром, а пока не рассчитывай, что я позволю тебе войти в дом. Оставайся, где стоишь.
Роберт сделал шаг вперёд:
— Но, мама…
Грянул выстрел, и его голова исчезла. Во все стороны брызнула кровь и осколки костей. Пити начал кричать, а остальные наблюдали, как Роберт упал на траву. Его рука все ещё сжимала веревку с рыбой. Мама перезарядила оружие и на всякий случай нацелила его на лежащее тело, но оно больше не шевелилось, а из того, что осталось от головы, на траву текла кровь.
Мы оставались на крыльце всю ночь. Пити, Джуниор и Сиси заснули почти сразу, я ближе к середине ночи. Мама спать не ложилась совсем.
После восхода солнца мы пошли на луг.
Там ничего не было. Тело Роберта ушло.
Мама все утро объясняла Пити, что произошло.
В этот вечер мы поужинали очень рано и вышли на крыльцо, когда ещё не стемнело. Роберт появился в то же время, что и вчера. Он вновь уверенно шёл по тропинке. На этот раз мы просто стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели, как он идет к дому.
— Роберт Пол вернулся домой, — произнес он. Его голос звучал так, как будто Роберт был сильно чему-то рад. — Роберт Пол снова вернулся домой.
Даже с крыльца мы видели усмешку на его лице.
Когда Роберт дошёл до того места, где мама застрелила его, он остановился.
А потом взорвалась его голова.
Он упал на траву, а утром вновь ушёл.
Мы подошли к тому месту. Трава была примятой, коричневого цвета и выглядела, как будто её подожгли.
— Теперь все, — сказала мама, пнув землю, — теперь все закончено.
Но я знала, что это не так. Я чувствовала это. Я знала, что мы должны были сделать тоже, что и для папы. И я боялась.
Сильно боялась.
Это был один из тех дней, когда все становилось неправильным. Дом оказался повернут на юг, тогда как всегда смотрел на запад. Когда мама заходила на минутку к нам в гостиную, а потом возвращалась на кухню, то оказывалось, что все столовое серебро валялось на полу, или находила свою любимую тарелку разбитой, или случалось что-то ещё. Мама пыталась на происходящее не обращать внимания, но один раз я видела, как она молится, когда никто этого не видел.
После ужина мы просто сидели без дела и ждали прихода ночи, чтобы лечь спать. На крыльцо в этот раз мы не вышли. Мы остались внутри. Сиси закрыла все окна и шторы, а Джуниор выключил во всех комнатах свет.
Я уже почти уснула, как что-то громыхнуло возле северной стены дома. Я сразу же проснулась. Это было похоже на выстрел. Все остальные тоже проснулись, а маленький Пити заплакал. Мама собрала нас всех возле себя.
— Оставайтесь здесь, — сказала она. — Не подходите к окнам.
После этого она больше ничего не говорила, я посмотрела не нее. её глаза были закрыты и, похоже, что она молилась про себя.
Что-то снова громыхнуло возле дома, да так, что тот даже затрясся.
Я услышала голоса снаружи. Казалось, что их, по крайней мере, шесть или семь. Голоса накладывались друг на друга, и понять, о чем они говорили, было невозможно. Я заткнула уши ватой и закрыла глаза, но голоса по-прежнему звучали в моей голове.
Я почувствовала, как громыхнуло опять.
Я так и уснула с ватой в ушах.
Мне приснился папа.
На следующий день мы пошли к миссис Каффрей. Все вместе. Мы вошли в её небольшой трейлер на краю озера и ждали в крошечной комнатке. Наконец, она вышла. Мама рассказала ей, что произошло. Миссис Каффрей помолилась и бросила на стол горстку палочек. Потом обхватила свою голову руками, закрыла глаза и начала что-то напевать про себя. Когда я взглянула на нее, миссис Каффрей пристально посмотрела на меня.
Я попыталась, но не могла отвести взгляд.
Миссис Каффрей схватила меня за руку, и я почувствовала, как её ногти врезались в мою кожу.
— Ты должна пойти в Плохое Место, — сказала она. — Ты должна провести обряд. Но будь осторожна. Есть много опасностей. В лесу будет темно.
Она отпустила меня, и я выбежала из трейлера. Я плакала. Я знала, что это случится, но не знала, смогу ли совершить обряд.
Через несколько минут миссис Каффрей подошла ко мне. Она открыла свою Библию, закрыла глаза, ткнула наугад пальцем в страницу и попросила меня прочитать.
— Идите пока светло, — читала я, — чтобы темнота не настигла вас.
Она закрыла Библию, улыбнулась и погладила меня по голове.
— Все будет в порядке, малыш, — сказала она и вернулась в трейлер, чтобы поговорить с мамой.
По пути домой никто
