— Не убежите. Пока я не узнаю от вас то, что мне нужно, вы от меня не избавитесь.
Лишившись дара речи, она стояла как вкопанная и следила за его уверенными движениями.
Он подал ей сумку и перчатки:
— Я не собираюсь ни убивать вас, ни учинять над вами насилие, ни… что вы там успели себе надумать? — улыбнулся широко и открыто. Посерьёзнел: — Мне надобна ваша помощь. Только вы можете мне помочь.
Знал, что мимо нуждающегося в помощи человека, женщина не пройдёт.
— Идёмте в машину, — взял её под руку, развернув в сторону проезжей части.
— Никуда я с вами не пойду! — выкрикнула девушка нервно, отстраняясь и прижимая сумку к груди. Попятилась.
У заметённой снегом обочины остановился внедорожник.
Тот самый, серебристый, — отметила она. Всё же за ней следили. Выпалила:
— Будете меня преследовать — напишу заявление в милицию. Я знаю ваше имя, номер телефона и… машины, — обернулась на внедорожник, всматриваясь в цифры на номерном знаке.
Они ожидаемо выплясывали дабл-джигу. Наташа была не в состоянии запомнить ни буквы, ни цифры. Но «шейх» об этом не знает.
— Не глупите, Наташа. Возьмите, дома посмо́трите, — достал из нагрудного кармана пальто голубую записную книжку точь-в-точь как у неё. Только потрёпанную, определённо побывавшую в воде.
Она тут же её раскрыла. Руки задрожали.
— Это же… мой… почерк, — неслышно произнесла последние слова, но её услышали.
— Ваш, — кивнул мужчина. — Позвоните мне, когда будете готовы выслушать. — Идёмте, — легонько потянул её в сторону машины. — Я отвезу вас домой. Вам следует прийти в себя.
Она упёрлась.
— Отстаньте уже от меня! — вскрикнула, привлекая внимание одиноких прохожих. — Если не хотите неприятностей…
Шамси наклонился к ней и угрожающе зашептал:
— Не смейте думать обо мне скверно. Разве до сих пор я дал вам хотя бы один повод думать обо мне нелицеприятные вещи?
— Вы солгали мне! — возмутилась она. — Заманили…
— Подобное имело место? — щурясь, приблизил к ней своё лицо. — Где ваше благоразумие?
Всевышний! — воздел он глаза к серым небесам. Да она ещё хуже, чем он думал! Воистину, ей не хватает жизненного опыта, который успела приобрести Вэлэри, вживаясь в чуждый для неё мир.
С удивлением гехаймрат Шамси Лемма осознал, что сравнивает Наташу с Вэлэри, делит суть одной женщины надвое, оценивает настоящую и прежнюю. Настоящую? Ту, которая осталась в прошлом или эту?
Он глубоко вдохнул и задержал дыхание. Путаница в мыслях не нравилась. Чаша его терпения, которое в последние месяцы удерживалось им лишь усилием воли, могла переполниться в самый неподходящий момент. Пролиться по вине этой несносной и непонятливой упрямицы!
Давно ли он стал таким? Присмотрелся к торопливо идущей впереди него строптивице, убегающей от него со знакомым, но уже забытым им, усердием.
Они шли по проспекту, не ощущая леденящей стужи, пронизывающего ветра, набиравшей силы метели. Прохожие, зябко ёжась и обставив воротники, проходили мимо.
Прикрыв лицо ладонью от колкой снежной сыпи, Наташа не оборачивалась на спутника. Знала, он следует за ней по пятам. Желала одного — как можно быстрее оказаться в своей квартире, закрыться на все замки, затянуть плотными портьерами окна.
— А номер, с которого вы мне позвонили… — резко обернулась она, останавливаясь. — Он чей?
Шамси едва успел замедлить шаг. В чёрном кашемировом пальто с высоким меховым воротником с запахом, без головного убора, мужчина приковывал к себе взор. В растрепавшиеся на ветру волосы набилась снежная пыль.
— Ваш, — коротко ответил он.
— Как такое возможно? — удивилась девушка, сразу же решив, что за деньги можно всё. Но зачем?
— Возьмите, — протянул он ей мобильный телефон — потёртый, с разбитым дисплеем.
У неё был такой же только новее. Услышала:
— Его дали мне вы. Дадите. Через пять лет.
— Больной! На всю голову! — отбила она его руку и глянула по сторонам, убеждаясь, что улица не пустынна.
Метнулась в сторону лестницы, по которой не ходила в зимнее время лет пятнадцать. Да и летом обходила её стороной.
Она помнила эту лестницу со своего первого похода в первый класс. Тогда она была новой, довольно крутой и без перил, с тридцатью двумя узкими ступенями.
Помнила утрамбованные снегом ступени, превратившимися в ледяную горку, накатанными такой же малышнёй, какой была в то время сама.
Помнила, как в начальных классах со звонким смехом съезжала по ней на ранце, радуясь снегу, солнцу, свободе и бог знает чему ещё.
Помнила, как дома вытрясала набившийся в ранец снег и сушила тетради на батарее.
Помнила, как под сердитым взором матери глотала слёзы, переписывая содержание искорёженных тетрадей в новенькие.
Пятнадцать лет она обходила занесённые снегом ступени стороной.
Помнила, как однажды, будучи студенткой, жутко спеша, рискнула сократить путь от остановки до дома. Почти добравшись до самого верха, поскользнулась и съехала на пятой точке под ноги пожилой собачнице, далеко отфутболив её зазевавшуюся питомицу. Томатный сок из разбитой бутылки испортил не только сумку и конспекты, но и методичку, которую нужно было вернуть преподавателю.
В настоящее время наполовину стёртые, перекошенные, криворуко отремонтированные, с шатающимся поручнем ступени вызывали у Наташи стойкую неприязнь.
И вот она опомнилась и обнаружила себя стоящей на середине этой самой лестницы. А сзади ей в спину дышал настойчивый преследователь.
— Не идите за мной! — развернулась она к нему, отпуская поручень. — Кричать бу!..
Если бы она проигнорировала мужчину и в запале продолжила движение…
Если бы сапоги были на низком каблуке…
Если бы она успела повторно ухватиться за поручень…
Всё произошло, как и следовало — нога подвернулась, каблук заскользил, и Наташа потеряла равновесие. Упала на спину, сбивая «шейха» с ног. Морально приготовилась к стремительному спуску вниз, но мужчина ухватился за поручень и прижал её своим телом к обледеневшим ступеням.
Из лёгких девушки вмиг выбило весь воздух. Тяжесть мужского тела вызвала внезапное оцепенение. В носу защекотали ворсинки мехового воротника пальто. Она вдыхала аромат табака и мёда и не могла надышаться.
Слышала, как Шамси что-то исторг на незнакомом языке и с беспокойством глянул в её лицо.
— С вами… — замолк, медленно и глубоко втянув воздух носом.
Со стороны пешеходной дорожки послышался пронзительный свист и смех. Пробегавшие мимо подростки отпустили в их сторону парочку непристойных фраз.
