прибыль. Благодаря этому я самостоятельно оплачивал мобильную связь, интернет и общественный транспорт. Ещё хватало на занятия спортом и перекусы в кафешках.
— Что ж, называй меня учителем, — пожав плечами, сказал я Емельяну, ожидавшему мой ответ. — Или Леонидом Ивановичем. Тоже не обижусь.
— Как скажете, мсье учитель, — кивнул тот. — А сейчас пойдёмте к возку. Ехать пора.
ГЛАВА 2
СЕРВИС ДЛЯ ЭКСТРЕМАЛОВ
Боровский уезд, куда сейчас вёз меня возок, располагался примерно посередине между Москвой и Калугой. Узнал я об этом от пацанёнка, который ехал вместе со мной. Звали его Васькой. Белобрысый штыбзик с курносым лицом отличался повышенной словоохотливостью. А ещё он приходился «боярину» Емельяну старшим сыном. Сам же Емельян был крепостным помещика Белкина и выполнял при нём обязанности конюха. Оказывается, едем мы вместе с купеческим обозом аж из самой Москвы, куда помещик посылал за мной Емельяна.
Слушая пацанёнка, я постоянно ловил себя на мысли: «Странный какой-то сон. Помню падение… Помню, как очнулся от боли… Значит, не очнулся? Иначе откуда весь этот анахронизм? Но как тогда объяснить мои размышления? Разве можно, находясь в отключке, понимать, что ты в отключке? Конечно, бывают случаи: ты спишь и чётко осознаешь, что спишь. Мля! Но подобное состояние длится секунды. А меня уже откровенно начал утомлять однообразный зимний пейзаж за окном. Ещё Васька этот не даёт сосредоточиться. Бубнит что-то про разбойников, про то, как я полез на дерево, про гусар, которые возвращались из Москвы в Калугу… Короче, полный трэш! Из всего рассказа в памяти остался лишь мужик с рыжей бородой, на которого я свалился, падая… в оркестровую яму! Что-то как-то я слишком глубоко упал… Помню, крепостное право отменили в 1861 году. Интересно, а сейчас какой год?»
— Васька, какой год на дворе?
— Чаво? — вылупился на меня мальчишка.
— Какой сейчас год от Рождества Христова? — добавил я уточнений.
— Батюшка в храме сказывал, что 1742, — страшно коверкая название цифр, ответил пацан.
«Прикольно! — развеселили меня Васькины слова. — Ну, а что, всё в тему. Я — учитель из Франции, еду в поместье к какому-то Белкину учить его тупого отпрыска наукам. Похоже, в России процветает мода на иностранных педагогов. Или как их там по-другому… Гувернёров! Ещё Пушкин писал про это в своей книге „Евгений Онегин“. Блин, но тогда получается несоответствие. Пушкин творил в 19 веке, а сейчас вторая четверть 18-ого. Интересно, а когда вообще возникла мода на иностранное образование? Наверное, при Петре I, или чуть раньше. Немецкая слобода в Москве возникла не за один день. А у Петрухи все друзья были оттуда. Интересно, а кто сейчас правит страной? Помню, что после смерти Петра I престол заняла его жена, Екатерина. Если верить интернету, то всё её правление сводилось к балам и пьянкам. А чё, классно! Прямо, как в фильме „Красотка“. Вчерашняя шалава вышла замуж за царя, а когда тот окочурился, снова вспомнила увлечения молодости. Тусить и бухать — наше всё! Тем более под рукой казна целого государства. Вопрос лишь в том, насколько хватит здоровья?.. Короче, была Екатерина, а дальше? Может и сейчас она? Не помню. Знаю, что перед Екатериной II на троне побывали ещё две женщины, вроде, Анна и Елизавета. А ещё были Пётр II и Пётр III. А вот когда они правили, и кто за кем шёл, в памяти не отложилось. Нее, понятно, что Пётр 3 не мог быть раньше Петра II. Но в остальном сплошной туман. Я, конечно, историю любил, но не настолько глубоко».
— Васька! — я опять перебил словоохотливого пацанёнка, который восхищался гусарами, что устроили разбойникам кузькину мать. — Кто сейчас правит Россией?
— Чаво? — мальчишка снова непонимающе уставился на меня.
— Кого, говорю, батюшка в храме славит? Кто в России самодержец?
— А-а… Так это, матушка-царица Елизавета Петровна, — произнёс «боярский» сынок, испохабив каждое слово корявым деревенским произношением.
«Блин, чуть не спросил: „А когда она умрёт?“ Ага, нашёл, понимаешь ли, Гугл. Возьмёт и пожалуется гусарам. Лев на меня сегодня уже кидался, а что эти учудят, хрен его знает. Или пусть учудят? Может, тогда очнусь? Нее, что-то стрёмно. Слишком душа не на месте. У меня подобное предчувствие было в армии. Отрабатывали на учениях захват диверсантов. Я тогда был старшим группы. Вроде всех поймали и скрутили, а под ложечкой всё равно неприятно сосало. Оказалось не напрасно. Всех, кого мы захватили, играли роль отвлекающего манёвра, вроде подсадной утки. Вот и сейчас что-то похожее… Может, я действительно провалился в прошлое? Иначе бы давно очнулся. Уже который раз даю себе эту команду, больно щипаю руку, жмурю сильно глаза, а за окном по-прежнему лес да зимний тракт. Холод тоже даёт о себе знать, хоть и едем в закрытом возке. Блин, неудобно. Даже размяться толком нельзя. Зато Ваське, походу, классно. Лепечет о чём-то своём и лепечет…»
— Дядька учитель, — вдруг обратился он, — а ты, какой веры, нашенской?
— Э-э… — ответ сам собой застрял в горле. Что-то совершенно не хотелось обсуждать незнакомую тему. К вопросам религии я имел точно такое же отношение, как колхозная доярка времён СССР к профессиональной стриптизёрше из элитного эротического салона. Мои бабушка с дедушкой были атеистами и всегда учили, что жить надо по совести, а не так, как вещают с амвона. Если человек высоко залез — это ещё не значит, что он скажет что-то умное.
— Я пацифист! — ничего более умного в голову не пришло.
— Э-э… — теперь уже завис пацанёнок. — Пац… пац… пацсвист… А это кто такой?
— Это, Василий Емельянович, я! — пришлось «нейтрализовать» балабола официозом.
— Какой же я — Емельянович? — удивился мальчишка, но было видно, что обращение ему понравилось.
— Ну, не Тараконович же, правильно? — решил слегка потроллить ребёнка.
— Нее, в нашем поместье таких нет, — серьёзно ответил мальчишка, активно замотав головой, от чего шапка съехала ему на глаза.
«Сразу видно, — подумал я, — головной убор с чужого „плеча“. А может, шили на вырост? Ну, а что? Мне бабушка всегда покупала одежду на вырост. Хм… Покупала… А тут явная самоделка: замшевый овчинный колпак, только низ шапки вывернут мехом наружу. Тулуп мальчишки из той же серии. Причём никаких пуговиц и застёжек. Тупо запахнут и стянут на поясе верёвкой. Зимнее кимоно, мля! Кого же он мне напоминает?.. Точно, Филиппок! Была у меня в детстве такая книжка. У бабушки с дедушкой вообще было много старых книг. Некоторые не то, что советских, царских времён. А вот моё „общение“ с компьютером жёстко ограничивали. Включал его строго по
