Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
в этой части моего существа оказалась великолепным подспорьем, которое помогало мне принимать свои взлеты и падения.
Но французы есть французы, и потому я подозреваю, что их литература вовсе не случайно столь многозначительна и судьбоносна. В конце концов, они заявляют о своих правах на множество важных вещей, имеющих куда большее значение, чем вино, сыр и секс. (А французы действительно заявляют о своих правах на эти вещи – и заявляют решительно, словно бы именно они и только они их придумали.) Годами французы утверждают, что у них самый прекрасный и самый выразительный язык, что им свойственна величайшая ясность мысли в человеческой истории, а еще, конечно, что именно они больше других предрасположены испытывать радость. Они описывают все это в мельчайших подробностях словами Вольтера, Руссо, Декарта и Монтеня. Но здесь достаточно и нескольких слов: «французский» – значит «лучший».
Интересно, не эта ли уверенность – даже заносчивость, если совсем честно, – привлекла меня к французскому языку, а вместе с ним и к французской литературе? Мышление французов не лишено тщеславия, которое не свойственно другим культурам. Если вы жаждете радости, чуда, счастья, жизни и света, то искать эти трудноуловимые вещи лучше в таком месте, которое, кажется, и правда знает, что делает, и где люди не боятся сообщать всем, что прекрасно знают, что делают, и очень счастливы заниматься именно этим. Французы никогда не стеснялись об этом заявлять. Разумеется, огромная жизнеутверждающая радость и élan («размах») есть также в жизни многих, многих других культур. Но будем честны. Если даже слова для обозначения этих вещей принадлежат французам, нам придется признать, что им удалось обогнать всех нас еще до начала гонки.
О списке книг
Почему я выбрала для своей книги именно эти произведения? И почему обошла вниманием Руссо, Вольтера, Бодлера, Нерваля, Аполлинера и любого другого вашего любимого писателя? У меня нет четкого ответа на эти вопросы. Здесь собраны лишь те писатели и произведения, которые мне особенно интересны, хорошо знакомы и которые мне хотелось перечитать. Об одних я узнала случайно, с другими меня кто-то познакомил – так, Мопассана нам читал на уроках мой школьный учитель французского языка мистер Харли. Другие стояли особняком в списке обязательной литературы в университете, некоторых я обнаружила позже. Упоминаемые на этих страницах произведения составляют, так сказать, костяк базового и банального введения во французскую литературу. Это не попытка составить альтернативный список для чтения: мой набор произведений, пожалуй, довольно старомоден и предсказуем. Я все еще пребываю под влиянием тех книг, которые узнала и полюбила в восемнадцать-девятнадцать лет, и в меньшей степени – тех, с которыми познакомилась позже (кстати, многие из них оказались даже интереснее и лучше первых). Конечно, меня слегка пугает, что в этом списке мало женщин, поскольку в своей книге я пытаюсь проанализировать притягательность тех произведений, которые давно считаются классикой. Но я не могу переписать историю и изменить то, как классики стали классиками. (См. раздел «О других писателях» на с. 247, где есть необходимая оговорка о писателях-женщинах и приводится более общая справка о писателях, которые не принадлежат к числу белых мужчин среднего возраста и среднего достатка, а также рекомендуется еще больше книг.)
Крайне важно, что все упоминаемые здесь книги заслуживают того, чтобы их хранили как вехи мировой культуры. Они расставлены не в случайном порядке: я расположила их, начав с той, которая с наибольшей вероятностью приведет вас к счастью, то есть от самой жизнерадостной (хотя она заканчивается, кхм, вероятным самоубийством) до наименее духоподъемной (а эта – казнью). Делая подборку классики, которая учит нас быть счастливыми, я обнаружила, что произведение может дарить мне «счастливые» эмоции вне зависимости от того, о чем оно. В этих книгах рассказывается о всевозможных несчастьях: от множества измен, приводящих к убийству («Красное и черное»), и гибели на поле боя («Сирано де Бержерак») до разрыва с человеком, которого любил больше всех на свете («Любовник»), и неудачной операции на деформированной стопе («Госпожа Бовари»). Не переживайте, все перечисленное не делает меня счастливой. Радость скрыта в другом: в словах, в обнажении «французскости», в преподаваемых нам уроках о жизни. Кроме того, перечитывая этих авторов, я поняла, что, хотя в их мирах были жизнеутверждающие черты (сплошь луковые блюда на ужин, коктейли с кампари и густые усы, едва ли не живущие собственной жизнью), в основном они страдали от депрессии и алкоголизма, распутствовали, вечно были загружены работой, ворчали и часто болели сифилисом. Я хотела написать любовное письмо своим любимым писателям, но в итоге на тумбочку легла книга «Гений, безумство и тайны сифилиса». Оказалось, что в некоторых случаях (Мопассан, это я о вас) энциклопедия болезней, передаваемых половым путем, лучше словаря годилась для того, чтобы разобраться во французской литературе. Прекрасно, конечно, попытаться овладеть искусством счастья. Но важно также понимать, что порой за него приходится платить.
Эта книга также выполняет корректирующую функцию. Порой меня тяготит мысль, что никому теперь нет дела до старых книг. В подростковые годы они были для меня воплощением гламура, роскоши, восторга, экзотики, взрослости и тайного знания. Мне нравится думать, что им еще под силу тягаться с цифровыми инновациями, ведущими борьбу за наше время. Но я знаю от своих университетских преподавателей, что сегодня восемнадцатилетние юноши и девушки читают меньше романов, чем когда-то читали мы. Я говорю об этом без осуждения, ведь если бы интернет изобрели на двадцать лет раньше, сомневаюсь, что вообще взяла бы в руки книгу. Но именно это и придает этим книгам особенную ценность. В социальных сетях мы проглатываем советы один за другим, узнавая, как лучше начинать свой день и сколько часов нам положено спать. Мы позволяем замусоривать свои экраны лайфхаками инфлюэнсеров. Заметьте, я опять же не осуждаю, поскольку и сама поглощаю такую информацию и часто испытываю при этом огромное наслаждение. Но возвращение к французской классике поражает – и обнадеживает – тем, что в ней содержится вся нужная нам мудрость о печалях и радостях идеальной жизни. Эти книги все время стоят на полках и ждут нас. Читать их в свое удовольствие, лежа в шезлонге (наяву или в мечтах), гораздо интереснее, чем гуглить «почему я чувствую себя таким подавленным» в три часа ночи. А еще, пожалуй, они оказывают на ваше благополучие более ощутимое и долгосрочное воздействие, чем поиск в интернете. Сужу по собственному опыту.
Вместе с тем нельзя приравнивать эти книги к священным, мистическим текстам, в которых содержится ключ к жизни. В них нередко встречаются изъяны. Порой их не щадит время.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
