Книга Анатомия обмана - Наталья Андреевна Букрина

подуется, поиграет в молчанку, и все вернется на круги своя – прожили же как-то двадцать лет. Мила достала заброшенное печенье, нашла заварочную кружку и нажала кнопку чайника. «Прорвемся! Где наша не пропадала! – оптимистично подытожила она. – Доберусь до Москвы, и все будет хорошо». К вечеру погода наладилась. Настроение Милы заметно улучшилось. Повеселев, она улыбнулась своему отражению: «Главное не киснуть. А утраченные позиции отвоюем: на том и стоим».

Утренняя Москва нравилась Миле особо. Солнечные лучи еще не пресытились жарой и нежным прикосновением легонько ласкали кожу. По центру города, свободного от пробок и возбужденных водителей, можно было промчаться безо всякого труда. Она улыбнулась своим мыслям, сделала музыку громче, сбавила скорость и опустила стекло. Миле нравилась полупустая столица, с ее обросшими легендами старинными переулками и манящими новизной современными кварталами. При всем разнообразии архитектурных ансамблей, местами нелепых, а порой вызывающе смелых, город не переставал удивлять ее своей притягательностью. И хотя численность нелегалов, наводнивших первопрестольную, могло посоперничать с количеством коренных москвичей, из окна престижного авто жизнь казалась довольно-таки счастливой. Впрочем, Мила осознавала, что эти ощущения мимолетны: едва она переступит порог квартиры, оптимизм уступит место пессимизму – городская жизнь действовала на нее удручающе. Прибравшись, она не будет знать, чем себя занять, созвонится с приятельницей и отправится в фитнес клуб, где нехотя осилит пяток силовых упражнений, окунет свое тело в бассейне, расслабится в руках массажиста и погоняет травяные чаи в сауне. Но все это будет не сейчас, а чуть позже. В данный момент ее устраивало абсолютно все. По крайней мере, так казалось в эту конкретную минуту.

Первые прохожие, поеживаясь и позевывая на ходу, спешили к остановкам общественного транспорта. Их мрачные и совершенно не выспавшиеся лица были устремлены неведомо куда. Веселым табором прошла внушительная группа неугомонных цыган, взяв в кольцо растерянную девушку. Та испуганно оглянулась. Мила притормозила, посигналила и сделала вид, что звонит в полицию. Воспользовавшись заминкой, девушка ловко прыгнула в подоспевший троллейбус и благодарно улыбнулась своей спасительнице. Мила небрежно кивнула в ответ и свернула к набережной. Припарковав машину в уютном дворике элитной многоэтажки с видом на Москву-реку, она уверенно шагнула в прохладу просторного холла. Не глядя на закрытость территории, почтовый ящик снова был переполнен. Не скрывая недовольства, она холодно поинтересовалась у аккуратной пожилой консьержки:

– Объясните, каким образом весь этот мусор появляется в зоне частных владений?

– Не могу знать, – робко ответила та, пряча взгляд.

Появившийся сосед приветливо поздоровался, терпеливо выложил содержимое поверх почтового ящика и вызвал лифт. Мила кивнула ему и обернулась к старушке.

– Не лгите: весь этот бумажный мусор разносят ваши знакомые подростки, я видела, как вы их впускали, и сделала вам замечание, что не потерплю более этого безобразия, – она нервно распахнула дверцу почтового ящика. – Что ж, будем ставить на правлении вопрос о вашем несоответствии занимаемой должности – мы платим немалые средства на ваше содержание и вправе рассчитывать на порядок!

Рассыпавшись, печатная продукция разлетелась по всему холлу. Мила досадливо подобрала счета на оплату, не замечая отлетевшего в сторону письма. Подбежавшая консьержка стала услужливо собирать рекламные проспекты и брошюры.

– Людмила Григорьевна, не лишайте меня средств к существованию, – взмолилась она. – У меня муж парализован и внучка на инвалидности. Без этой работы мы пропадем.

– А мне надоел бумажный беспредел, приносимый вашими протеже!

– Вадику и Лере не на что жить – они сироты, а бабушка никак не может оправиться от горя, да и пенсия у нее – всего ничего. Они ребята хорошие: он студент, сестренка заканчивает школу. Тоже с золотой медалью. Им надо и кушать, и одеваться, и лекарства бабушке покупать – дети за любую подработку хватаются. Обещаю, в вашем почтовом ящике больше не будет ни единого листочка, – заверила женщина, преданно заглядывая Миле в глаза. – Только не надо никому жаловаться. Умоляю!

– Даю вам последний шанс! – великодушно согласилась полемистка.

Чувствовать себя спасительницей было весьма приятно. Консьержка благодарно улыбнулась и протянула строптивой жиличке оброненное письмо. Мила всмотрелась в неразборчивую вязь каракуль и грустно прошептала: «Мама». Пришла кабина лифта. Сосед придержал дверь и протянул старушке визитную карточку:

– Если дети действительно сироты, пусть позвонят – помогу решить их проблемы.

– Родители погибли при взрыве в метро, а бабушка слегла и который год не встает, – побожилась женщина, и ее голос задрожал.

– Непременно выручу, – заверил мужчина и жестом пригласил Милу войти.

В полумрачной кабине ей не терпелось поскорее прочесть письмо, но смущало присутствие попутчика. Едва он вышел, Мила спешно вскрыла конверт. Чем дольше она вчитывалась, тем больше ее охватывало волнение.

В квартире было душно. Мила включила кондиционер. Переодевшись, сделала влажную уборку и сварила кофе. Присев в кресло, развернула материнское послание. Найдя заветное место, внимательно перечла: «…два месяца назад в квартиру покойной бабы Зои переехала сестра твоего бывшего ухажера, Бориса. Он нынче служит где-то за Уралом, но, вроде как, до сих пор сохнет по тебе. Райка по его просьбе даже просила твой адрес, но я не дала – чего зазря бередить то, что отболело. И фото твое Борису не дала, когда он приезжал в командировку. Через месяц хочет наведаться в отпуск, один, без семьи. Вот уж не скажу, развелся он или просто не живет со своей супружницей. Заходил, но я его взашей с лестницы спустила. Нету у него никакого стыда, коли не совестится в глаза мне смотреть…».

От волнения у Милы засосало под ложечкой. Она погляделась в зеркало – глаза слезились, щеки пылали румянцем. Дрожащие руки помимо воли потянулись к телефонной трубке.

– Алле, – раздался на том конце старческий мужской голос. – Ванька, ты что ли?

– Привет, папа! Это я.

– Людка?.. – растерялся отец. – Нешто с пацанами беда приключилась?

– Все путем. Разве я не могу позвонить просто так?

– Мочь-то могешь, да ведь без надобности тебе это.

– Соскучилась вот. Расскажи, как живете? Здоровы ли?

– Все как у людей. Я малость хворал, теперь снова сторожу, не сидится мне без дел.

– Папа, ты, видимо, в обиде, что не помогаю, но я ведь не работаю…

– Ванька с Ленкой пропасть не дадут. Тут Леся трубку рвет. Покеда.

В трубке раздался горький вздох. Мила в волнении оцепенела.

– Здравствуй, мама, – помедлив, выдавила она.

– Здравствуй, дочка. Письмо, стало быть, прочла? Снова месяц в ящике пылилось.

– Получила лишь сегодня и дай, думаю, позвоню.

– Ладно-то хитрить. Борькой, поди, интересоваться станешь?

– Позвонила узнать, как у вас дела.

– Ну-ну, – недоверчиво усмехнулась мать. – Раньше тебя это не особо волновало. Отец месяц в больнице провалялся, мы