2
Когда-то, несомненно, здесь процветала весьма развитая цивилизация. По крайней мере, ничуть не менее развитая, чем Земля 2020-х годов. Высокие небоскребы, остатки машин… и едкий химический запах, перетекающий из одного «аромата» в другой. Казалось, несмотря на то, что город был уже мертв десятки, если не сотни лет, где-то на его окраинах продолжали чадить заводы.
Я шел куда глаза глядят. Во рту уже давно поселился табун лошадей, вылакавших слюну до дна, а живот ощутимо урчал, намекая, что неплохо было бы подкрепиться. При мысли о том, что в Инвентаре у меня находился двухмесячный запас копченостей и несколько ящиков разнообразных напитков, живот начинал урчать так, что я всерьез опасался, как бы меня не услыхали местные супостаты.
Мне, кстати, довольно быстро пришла в голову мысль — а не объяснялось ли отсутствие магии на Геоманте тем, что это был реальный мир? Но немного пораскинув мозгом, пришел к выводу, что все-таки нет. Мастера от отсутствия магии явно не страдали. Значит, тут есть некая «фишка», которую знают они, но не знают заточенные в этом странном мире акари.
И с этими акари был очень важный момент. Одного такого я уже повстречал, и эта встреча отнюдь не внушала оптимизм. Не знаю уж, был ли он местным или таким же заточенцем как я, но коли тут все бросаются на первого встречного, следующие два года моей жизни обещали быть наполненными знатным «весельем».
Впрочем, через некоторое время мне представилась возможность это проверить.
Я топал уже часов пять кряду, но смеркаться и не думало. Рассеянный свет, едва пробивающийся сквозь тяжелые тучи, светил все также на одном уровне, не тускнея и не усиливаясь, будто за тучами было не солнце, а здоровенная лампа.
Город казался бесконечным, и я уже всерьез задумался о том, чтобы вернуться к месту «выброски». Благо, найти его не составит никакого труда, ибо все это время я шел по одной и той же неимоверно длинной улице. Она была прямой, как стрела, лишь изредка перемежаясь просторными площадями.
Миновав очередную проплешину в городской застройке, я вдруг ощутил на себе чужое внимание. Ощущение было столь острым, что на мгновения даже показалось, что способность чувствовать магию вернулась! Но, то была лишь иллюзия.
А вот чужой взгляд был отнюдь не иллюзорен.
Я замер на полушаге.
Рядом высилась железобетонная этажерка недостроенного небоскреба. С другой стороны улицы располагалась обширная парковка для диковинных местных авто — пару десятков массивных, но почти полностью изъеденных ржавчиной туш сиротливо разлеглись на ней, смахивая на пасущихся слонов.
С минуту я стоял на месте, не двигая даже пальцем, вслушиваясь в легкий шепоток ветра, пытаясь уловить хотя бы один выбивающийся из фона звук… Но невидимый наблюдатель тоже замер как статуя…
Впрочем. То же чувство, что подсказало о его существовании, довольно скоро обратило мое внимание на недалекий остов машины. При взгляде на нее зудящее чувство создавало ощущение Непустоты.
— Выходи! — резко бросил я.
Было ли страшно? А то ж! Я так привык полагаться на магию и Черный Меч, что без оных чувствовал себя натурально голым. Благо, перемещался на Якс я не в шелковом камзоле, а в добротной одежде из кожи. (Кстати, факт того, что я портанулся сюда не голым, а в одежде — было еще одним свидетельством того, что Геомант был Синколом!) Тяжелая двухслойна куртка с простеганной спиной, гномьи портки, прошитые металлической нитью, крокодиловые сапоги на невысоком каблуке — ладный походный костюм. Единственное, чего он был лишен, так это карманов. Совершенно бесполезная в Дар-Огаре вещь.
Еще с минуту ничего не происходило, а потом от бугрящегося различными трубками и цилиндрами двигателя, который здесь предпочитали не прикрывать капотом, отделился тонкий силуэт… а затем еще один, и еще.
Черт подери! Трое!
Это, определенно были люди. Жилистые, обветренные и очень худые. Пегие бороды, сальные волосы, пыльная одежда. Но в руках у них были самодельные мечи и копья. Заточенное листовое железо вместо лезвий и клинков выглядело донельзя убого по сравнению с оружием, кое я держал в Дар-Огаре, но здесь мои руки были пусты. Взгляд красных слезящихся глаз аборигенов был напряжен и… жаден?
— Новенький? — спросил тот из них, что вышел первым, походу, вожак.
— Ага.
— Есть че пожрать? — спросил другой, самый тощий из всех.
— А ты видишь у меня жратву? — жестко ответил я.
Несмотря на то, что они были заметно истощены, до схватки дело я бы предпочел не доводить. Все-таки их было трое и у них было какое-никакое оружие. Вот только «не доводить», в моем случае, означало не обходить углы и острые моменты, а быть наглым и уверенным в себе, не допуская ни единой мысли, о том, что эта компания хиляков может мне навредить.
— Не вижу, — грустно покачал головой мелкий, а вожак вдруг спросил:
— Пойдешь в нашу банду, Новенький?
Ха. Вот так сразу? Но это предложение определенно было лучше нападения, кое совершил на меня предыдущий встреченный абориген.
— Может и пойду, коли объяснишь, что к чему.
Вожак как-то странно переглянулся со своей братвой и улыбнулся практически полностью беззубым ртом.
— Объясню, чего ж не объяснить-то…
Твою же мать!
Размер п*здеца в который я попал, возрастал с каждым следующим словом Кендала.
— Давно, когда у меня еще были силы, я ходил на север. Отшагал километров сорок… но Город все не заканчивался. Единственное отличие от этих мест, что там еще что-то можно найти. Шайки часто уходят в Поиск, в надежде отыскать снаряжение или воду…
— Но шансы на это невелики, — перебил вожака тощий геомант, носивший имя Геной. Он не расставался с измусоленной резинкой, которую жевал, бесконечно перекатывая ее с одной стороны рта на другую. Удивительно, в отличие от других, у него сохранились, хотя и желтоватые, но крепкие зубы.
— Да, невелики, — продолжил Кендал, словно и не заметив нарушения субординации. — Все уже давно истлело и заржавело, а то, что не истлело, было найдено и подобрано за десятилетия до нас.
— Сколько здесь заключенных?
— Тех, кто сохранил разум — сотни, тех, кто его утерял — тысячи. Кто же нас считает? Сколько-то еще чалится в Обелиске.
Геомант был образцовой тюрьмой. Без входа, без выхода, без стен, без охраны и без запретов. Иди куда хочешь, делай, что хочешь… Бесконечная свобода, почти как в Дар-Огаре. Столетиями Мастера заточали сюда людей и нелюдей. Как выяснилось, машина правосудия Мастеров хотя и не быстра, но рано или поздно она до тебя добирается. И все бы ничего, но…
Вы не задумывались, почему о Геоманте ничего не известно в остальном «Дар-Огаре»? Ответ прост — отсюда никто не выбирается, а если и выбирается, он уже не в состоянии мыслить.
Два года заключения? Наличие Обелиска Возрождения? Ха! Ублюдки просто издеваются! Шансы продержаться здесь два года и остаться в здравом сознании — близки к нулю. А все потому, что у Геоманта есть парочка совсем малюсеньких нюансов.
На Геоманте нет еды. Совсем. И практически нет воды.
— Как? Вы же живы! Что-то же вы едите! — сказал я, когда услышал об этом, а мои новые товарищи лишь горько усмехнулись.
— На Геоманте нет ни растений, ни животных… Заключенные акари — единственные живые существа в этом мире.
Мне потребовалось с полминуты, чтобы понять смысл сказанного Кендалом.
Твою ж мать!
Суки! Какие же кошаки суки!
Жри себе подобных или умри… И кажется, что в Дар-Огаре второй вариант был не столь уж плох, если бы не еще один маленький нюанс. Смерть на Геоманте не обходится без последствий. После каждого перерождения акари теряет частичку разума. А вслед за разумом и внешность разумного. Теряет, теряет и теряет, пока…
— Десять-пятнадцать смертей — и ты превращаешься в Зверя, — закончил Кендал свой рассказ.
Бл*дь. Со Зверем я уже сталкивался. Разум услужливо подсовывал картину того, что в такого же Зверя обращаюсь и я…
Выслушав вождя шайки, я поглядел на свинцовое небо. Паника бурлящей волной душила горло. Хотелось куда-то бежать, что-то кричать, проклинать сраных Мастеров…
Черт подери, в этот момент я был готов рвать кошаков голыми руками!
Глубоко вздохнув, растер лицо руками и вдруг наткнулся на взгляд третьего члена шайки Кендала. За все наше знакомство он не проронил и слова, а в его глазах… В них уже было мало человеческого. Лишь голод. Жуткий голод.
Кендал проследил за моим взглядом.
