еще раз нет. Выброси все эти глупости из головы. И не обижайся, я хочу, как лучше для тебя.
Дочка стояла перед ним с полными слёз глазами, губки надула, того и гляди заплачет. Сил смотреть на это не было, сердце словно сжали тиски. «И кто её только на эти глупости надоумил? — подумал Алессандро. — Оторвать бы ему руки.» Он попытался обнять дочь, но Кэсси отшатнулась.
— Я в свою комнату, — сказала она и пошла к двери.
— Подожди, Кэсси, я должен сказать тебе еще что-то важное, — он оглянулся в поисках портфеля, в котором лежала газета.
— Это не подождёт до завтра?
— Нет, Кэсси, давай сейчас. Я боялся тебя расстроить, но хуже уже, думаю, не будет, — он, наконец, нашёл газету, развернул на нужной странице и протянул дочери. — Прости, пожалуйста, но я должен тебе это показать.
Кэсси осторожно взяла газету в руки и принялась разглядывать. Она не сразу поняла, откуда ей известен этот фотопортрет.
— Я хочу, чтобы ты знала. Здесь нет ни слова правды про наши отношения со Стеллой… с твоей мамой. Я не знаю, кто и для чего это написал, но обещаю, что он об этом пожалеет, — в голосе отца послышались непревычные жесткие интонации.
Кэсси замерла с газетой в руках, взгляд её бегал по строчкам.
— Милая, всё хорошо?
Она вздрогнула, посмотрела на него и быстро отвернулась.
— Да… нет… конечно. Я пойду спать. Я могу взять с собой?
— Да. И не расстраивайся так, пожалуйста.
Кэсси кивнула, обхватила себя руками и вышла из кухни. Алессандро смотрел ей вслед, на душе у него было паршиво.
* * *
Всю ночь Кэсси проплакала, нет, не просто плакала — рыдала. Она прочитала статью, и терзалась сомнениями: верить или нет. Сердце просто разрывалось пополам.
Мама. Здесь писали, что она так хотела быть с дочерью, то есть с ней. Кэсси помнила её. Помнила, как они долго ехали куда-то с папой, помнила небольшой тёмный дом. И женщину, её маму, которая, при виде её, делала шаг назад и прятала руки за спину. И однажды подслушанное: «Зачем ты её привозишь, ты травишь мне душу» тоже помнила. И сердитые слова в ответ: «На меня наплевать, на дочь посмотри. Ты же ей нужна.»
А тут говорилось, что мама была вынуждена бежать от мужа-тирана. Что он всегда подавлял её, не давал творчески развиваться, разлучил с дочерью.
А папа… Он накануне был таким жёстким, что Кэсси могла понять, отчего мама захотела сбежать. У папы единственное правильное решение — это то, которое принял он.
Мысли её сменились. «Неужели отец хочет выдать меня замуж за господина Базиле? О, боги, надеюсь, нет. Он же старый, точно старше папы, я не могу в это поверить, он не может так со мной поступить. Да и вообще, договорной брак — это пережиток прошлого, их если и устраивают, то только в древних аристократических родах, — подумала Кэсси и снова всхлипнула. — Боги, я же и есть из древнего аристократического рода!»
Когда слезы поутихли, Кэсси принялась бездумно листать злосчастную газету. На глаза попался разворот с объявлениями.
* * *
На следующий день, дождавшись, когда отец уйдет на службу (она не вышла к нему прощаться, сказала через дверь, что очень болит голова), Кэсси быстро собралась и покинула дом. Поймала экипаж, который довез её до площади с фонтанчиком. Вышла и посмотрела по сторонам. На нужном ей доме висело две яркие вывески.
Кэсси посмотрела на время работы. Оказалось, она пришла слишком рано, за час до открытия. Она нерешительно взглянула на дверь. «Может быть, мне можно зайти раньше, — подумала она, — я же на работу устраиваюсь.» Она попробовала открыть дверь, но было заперто. В дверной звонок Кэсси не решилась позвонить, стала дожидаться открытия. Прошлась по улице. Работали только булочная и небольшая закусочная, остальные лавки еще были закрыты. «Может быть, стоит позавтракать? Я ещё ничего не ела. — Кэсси подумала о еде, и к горлу подкатилась тошнота. — Нет, я слишком нервничаю, чтобы есть.»
Она прошла всю улицу вдоль и поперёк и посмотрела на часы на башне ратуши, которую было видно даже отсюда. Прошло только десять минут, а, казалось, полчаса как минимум. Вздохнула. Подошла опять к магазину, дверь по-прежнему не открывалась. Кэсси принялась разглядывать прекрасное платье в витрине, лиф которого был расшит словно крылья бабочки. Это заняло еще три минуты. Кэсси пошла к фонтану в центре площади, присела на бортик. Тут было слишком жарко, самый солнцепёк, пришлось вернуться к магазину. Посмотрела опять на часы. Оставалось ждать еще сорок минут.
И тут дверь распахнулась. На пороге стояла знакомая девушка, Кэсси её уже видела раньше. Точно, она приходила домой к папе.
— Кассандра? — та тоже её узнала. — Помнишь меня? Я Весна.
— Да. Доброе утро.
— А ты что здесь делаешь? — Весна перевела взгляд на витрину. — Платье хочешь купить?
— Нет, я по другому поводу. Хочу на работу устроится.
— Кем?
— Продавщицей.
Весна как-то странно на неё посмотрела.
— А что не заходишь, на пороге топчешься?
— Было закрыто.
— Так ты позвони, звонок-то на что? — Весна, к ужасу Кэсси, несколько раз нажала на звонок. Раздался мелодичный звон колокольчиков. — Вот так! Странно, что она не идёт, спит что ли? Время-то сколько уже, я вот с семи часов уже на ногах, — Весна покачала головой и позвонила ещё раз. — Ну ладно, я побегу, мне позавтракать надо успеть до открытия мастерской, если что, заходи.
И Весна быстро спустилась по лестнице вниз, оставив напуганную Кэсси в дверях.
Глава 6
Звездное небо рождало иссиня-черный бархат, мерцающий искрами. Закат переплавлялся в золотой шёлк уходящего в ультрамарин солнца, окруженного кармином. Восход непостижимо переливался из лаванды в нежно розовый персик. Блестящая, легкая, тонкая, прозрачная ткань скользила в руках, падая переливающимся водопадом на пол, приводя Агнесс в творческий экстаз. Хотелось касаться этих материалов снова и снова, гладить их шелковистость, бесконечно разглядывать.
Это была долгая дивная ночь, полная вдохновения, и подарившая чудесный результат.
