И краситься ей не надо, она и так умудряется быть красивой. Ну, не такой красивой, как я, естественно, но удивительно гармоничной во всём. Кроме наивности, это качество у неё возвышается над средним уровнем, как Эверест над Марианской впадиной.
Поэтому выпускать её из дома одну чревато, но ведь и всё время держать её в четырёх стенах нельзя, надо как-то приучать к улице. Постепенно, приглядывая, под охраной, в зоне видимости, рассматривая окружающих через снайперский прицел.
Быстренько согласовав список покупок, так, чтоб взять ровно тот минимум, который способна донести совсем не брутальная девушка, я передал ей свою банковскую карту. Обычно «Сбер» ограничивает пользователей по тысяче без ПИН-кода, но мне можно тратить пять. Не спрашивайте, как я это сделал, Греф будет очень недоволен, это наш маленький секрет.
Учитывая, что спиртное и чёрную икру Нонна обещала не брать, на всё остальное ей за глаза хватит. Тем более что больше двух пакетов в двух руках она никак не донесёт.
Как же я был слеп во всех смыслах…
– Ну, раз у меня есть немного свободного времени, то можно позволить себе расслабиться и почитать.
Ибо, не побоюсь высокого слога, именно чтение является высшим наслаждением для питерского интеллигента, а мы, яжмаги, всё-таки принадлежим к элите. Помните знаменитую фразу: «Мир будет принадлежать тем, кто читает книги, а не тем, кто смотрит телевизор»? У меня телевизора нет, но сейчас я и не книгу читать собрался.
Конверт от Хранителей был крепко запечатан, так что пришлось приложить усилия, разорвав его чуть ли не зубами. Внутри оказался сложенный вдвое лист плотной бумаги, ручная работа, на котором так же вручную, каллиграфическим почерком было выведено следующее послание:
– Бла, бла, бла… «яжмаг Мценский!» Снова бла, бла, бла… «а мы Хранители! За препятствие, противодействие, опасное вольнодумие… отныне и вплоть до полного исправления… вам запрещено… Ходить, появляться, быть…» Бла, бла, бла… «и думать не сметь… даже за городскую черту… Колдовать вне дома, за периметром собственной квартиры, на улице, по району…» Бла, бла, бла… «а не то… мы будем вынуждены, испытывая искреннее сожаление, выражая глубокое сочувствие, но тем не менее закон есть закон, следовательно…» Бла, бла, бла, – сорвался я, едва ли не комкая письмо. – Ой, всё! Короче, я буду расстрелян на месте по-любому!
В дверь позвонили. Какая досада, придётся топать самому, хотя всегда проще спустить с поводка Фамильяра. Если там кто-то, кому здесь не рады, то он всегда решает подобные моменты быстрее. Может, сделать вид, что меня как-нибудь нет дома? Звонки продолжались с удручающим постоянством. Через пару минут я сдался.
Поправил чёрную повязку на глазах, встал и пошёл из кухни в прихожую. Чисто для атмосферы держался правой рукой стены, хотя всё видел в сине-зелёном сиянии, да и по собственной квартире мог бы запросто передвигаться даже в абсолютной темноте. Защитные заклятия на входе снимать не стал, это всегда успеется.
В парадной, на площадке, разминали мускулистые шеи двое громил. Типаж характерный, почти карикатурный: бритоголовые, в дорогих спортивных костюмах, рукава закатаны, морды кирпичом, масок нет. Интеллект на уровне лопаты.
– Типа чё, слепой?
– Чем могу быть полезен? – Мне удалось вовремя прикусить язык, чтобы не ляпнуть «господа». Да, да, я слепой, совсем ничего не вижу…
– Терпила, где хозяин хаты?
– Это я.
– С нами пойдёшь.
– Я не могу выходить из дома без моего кота-поводыря. Что-то ещё?
– Типа ты чё?! Тока слепой или ещё глухой? Короче, ты, сучара, щас…
Два идиота дружно сделали шаг вперёд, пытаясь поймать меня за руки и выдернуть за порог. Но охранные заклинания у нас дорогие, импортные, чешско-словацкие, действуют безотказно и жёстко. А любые другие при моей профессии категорически нет смысла брать.
Оба парня даже не заорали, они ещё просто не поняли, что произошло, когда невидимая сила на раз переломала им пальцы обеих рук, выпрямив параллельно к тыльной стороне ладоней. Крики боли раздались парой секунд позже…
– А-а-а-а-а-а-а-уй-ё-о!
– Если позволите, то хороший травмпункт расположен в районе станции «Гостиный двор». Есть поближе, на Невском проспекте, но там вечно такая очередь. Не рекомендую…
Пара раскачанных бедолаг наперегонки ломанулась по лестнице вниз, пытаясь визжать и угрожать одновременно. Полагаю, на улице их ждёт машина – не пешком же они меня отсюда волочить собрались. А впрочем, какая теперь разница?
Если кто-то считает, что всё это слишком жестоко, то мне оно вдоль поребрика. Они сами во всём виноваты: не поздоровались, не сказали от кого, с какой целью и зачем, грубо наехали на инвалида, разве так можно? Нельзя.
Теперь дуйте к врачу. Походите в гипсе с полгода, за меньшие сроки порванные связки не срастаются. Потом ещё с годик придётся поучиться заново шевелить пальчиками и правильно держать ложку во время еды. И это ещё позитивный исход лечения. Бывает хуже.
Но самое главное, что у ребят наконец-то будет достаточно времени подумать, оставаться ли в этой рисковой профессии или устроиться-таки на более безопасную работу, например, водить экскурсии бабушек по крышам ночного Петербурга. Всё-таки у нас культурный город, надо же как-то соответствовать.
Я закрыл дверь и задумался.
А не был ли визит этой пары из подвального спортзала проверкой на вшивость? Вдруг их прислали сами Хранители, чтобы спровоцировать меня на ответную агрессию и как следствие умышленное причинение вреда силам Добра? Что ж, если это так, то лысый палач в чёрном костюме доктора появится с минуты на минуту.
Но, поскольку тупо ждать скучно, я вернулся за рабочий стол, где козлиная морда с пентаграммы, даже не смея поднять на меня блудливый взгляд, послушненько распахнула планшет. Буквы я отлично видел сам, вы же знаете, но в целях перевоспитания решил добить эту рогатую сволочь по полной:
– Читай вслух, с выражением!
Коза осторожно прокашлялась и тихим блеющим голоском начала:
– «Ярослав Мценский, я умоляю о помощи! Если вы когда-нибудь любили, если знаете силу чувств, вы не оттолкнёте меня! Внемлите же крику несчастной души: Зина ушла-а! Возьмите все мои деньги, но верните её! Она свет всей моей жизни, сказка и счастье, восторг и наслаждение! Я не могу дышать и жить без неё! Дом мой пуст, как в ночи розовый куст, сердце не бьётся! Зинаида, я знаю, что ты слышишь меня, вернись, умоляю, вернись! Я наложу на себя руки, я есть перестану, я с моста сброшусь, если ещё раз не увижу нежности в твоих глазах…» Тут сразу ответ от Зины. Читать?
– Естессна! – развалившись в кресле, подтвердил я.
После кроткого вздоха морда продолжила, но уже другим голосом, старательно имитируя фальцет. Получалось не очень, потому что, по сути, там требовался скорее бас.
