у меня там складывалась неплохо, и относились вроде ко мне хорошо, а удовлетворения почему-то к третьему году работы я не испытывал. Наверное, потому что загран. Рейсов, которые нам обещали, не было. Не было дальних стран и романтики, к которой я всегда стремился, а однокашники в других компаниях ходили в такие рейсы, и мы им завидовали, конечно. Поэтому к концу третьего года работы у меня возникло твёрдое желание устроиться в Северное морское пароходство. К тому же в 1976 году 2 октября я женился на Любочке, и мы стали жить на ул. Первомайской в районе 4-го километра Ленинградского проспекта, в комнате деревянного двухэтажного дома. А в 1977 году в мае у нас родилась дочь Мария, и мы переехали на ул. Тимме в благоустроенную квартиру, съехавшись с моей бабушкой. Семья разрасталась. О бабушке упомяну ещё раз. Она опять пожертвовала своим спокойствием и удобством ради меня, променяв свою однушку в Северодвинске на Архангельск, чтобы жить с нами и помогать нам растить дочь. Словами всей благодарности ей не высказать. Таких лёгких, добрых и отзывчивых людей не часто встретишь. Правда точно такой же была и её дочь, моя мама. Да и жену я себе такого же плана умудрился найти, что неудивительно.
В мае 1978 года, когда меня послали в морское пароходство сдавать проверку на старпома и менять диплом на КМП-капитана малого плавания, я написал заявление о переводе, и устроился в СМП с большим трудом. Хотя, наверное, погорячился. Надо было бы сменить диплом на КМП, поработать ещё годик старпомом, а потом уже переходить. Может взяли бы сразу вторым помощником. Но очень хотелось поскорей. Народу у них было полно. Поначалу не брали вообще. Потом моя тёща позвонила Коковину Валерию Петровичу, начальнику Службы мореплавания, которого хорошо знала, и который был когда-то их соседом по площадке и хорошим приятелем на 3-м лесозаводе. Кстати, он был племянником того самого знаменитого писателя, Евгения Коковина. Очень был хороший дядька: простой, весёлый, без всякой забронзовелости. Он позвонил в кадры и сказал, что возьмут, приходи. Больше я этим знакомством никогда не пользовался. Только потом, когда уже стал капитаном, а он был уже на пенсии, я приходил к нему с Любой и с виски. Мы отлично посидели, повспоминали прошлое, выпили, конечно. В этом он был тоже большой мастак. Не даром же наши пароходские сложили о нем песню:
Хотят ли русские вина – спросите у Коковина,
И вам ответит Коковин, что лучше водки нету вин…
Был большой мастак рассказывать анекдоты и смешные флотские истории, петь песни. В ходе встречи они с женой сокрушались, что ни одна из дочерей не вышла за моряка, хотя имели такую возможность, а вышли за сокурсников в институтах, и насколько я знаю, не совсем удачно. Люба в детстве дружила с их дочерьми, да и потом были в курсе жизни друг друга. Жена Валерия Петровича написала потом книгу о нём, у меня она есть. И однажды она мне звонила, когда его уже не стало. Видно, хотелось поговорить о нём. В этом плане мне очень повезло. Я хорошо знал Геннадия Ивановича Куроптева, так как учился вместе с его сыном Мишкой в мореходке, – так в Архангельске все называли АМУ, и всю жизнь дружили. Поэтому я с первого курса бывал у них дома, у них первый раз услышал Высоцкого на пленочном импортном магнитофоне, что было большой редкостью тогда. Он тогда работал капитаном-наставником в СМП. У них первый раз попробовал и полюбил виски, и решил точно стать капитаном. Ещё у них долго жил огромный попугай Кеша, который разговаривал. В общем, в этой квартире на Суворова была вся экзотика загранплаваний, что меня, конечно, завораживало. Я не мог тогда предположить, что тоже стану когда-то капитаном и буду жить почти по этому же адресу. Только у них был Суворова 16, а у меня Суворова 16, корпус 1. Наш дом построили в 1996 году во дворе их дома. Одна мечта сбылась. Мы потом, бывало, сиживали на Мишкиных или его жены днях рождения вместе. Бывал там и Мишкин тесть, тоже знаменитый в СМП капитан, Пустошный Рюрик Константинович. Все в общении были простые, скромные люди, о которых приятно вспомнить. Когда Геннадия Ивановича не стало, его именем назвали пароход – «Капитан Куроптев» из серии «Капитан Яковлев», которого я тоже знал лично. Жалко, что Михаил не продолжил капитанскую династию. Он после окончания мореходки поступил на экономический факультет ЛИИВТа – Ленинградского института инженеров водного транспорта, и всю жизнь, до пенсии проработал в Северном речном пароходстве, где дорос до зам. Начальника пароходства по финансам. Династию продолжил, правда, его брат-близнец Славка, который учился на год старше нас, так как Мишка поступил после 9 класса. Год ещё сомневался, стоит ли идти в моряки, и, наверное, не зря.
Я написал в заявлении о приёме на работу, что прошу принять меня вторым помощником капитана римскими цифрами. Начальник отдела кадров приставил в заявлении ещё палку, и меня взяли третьим помощником капитана, а послали на ледокол «Василий Прончищев» четвёртым помощником капитана. Пришлось начинать всю карьеру снова. Но я был доволен, хотя расстраивало то, что у меня пропала со временем виза, а так как в СРП меня не отпускали, то никакой характеристики-рекомендации не дали, и надо было её зарабатывать, то есть отработать не менее 6 месяцев на ледоколе, заработать там рекомендацию. Её ещё когда-то должна была рассмотреть какая-то комиссия, а потом только меня пошлют на судно загранплавания. Такая перспектива была. Чтобы заработать эту рекомендацию и пройти все стадии до получения визы, пришлось трудиться на ледоколе 2 года. Но это не были потерянные годы. Много узнал там и немало посмотрел. Это и довольно тяжёлая работа зимой в порту по проводке судов, в основном ночная. Вахты 8 через 8 часов. Это и ледовые причалы на Варандее, которые после работы в порту были как отдых. Ходили на закрытие навигации в Дудинку и Игарку – наши заполярные порты на Енисее, помогали там судам в порту во льдах заходить и выходить из порта. Это и буксировки обьектов летом и осенью в арктических морях, когда мотало круглый корпус ледокола так, что из койки выкидывало, а аппаратуру срывало с креплений. Были люди, которые всю жизнь отработали на ледоколах. Там вместе со мной работал Паша Денисов, мой однокашник. Он был третьим помощником капитана, я – четвёртым. В следующую навигацию он вторым,
