Россию пока затронуло мало. Мы ведь сырьё продаём, а цены на нефть растут.
— Растут, — подтвердил хозяин газеты. — Я перед вашим приходом как раз смотрел котировки. Сто тридцать шесть долларов за баррель. К концу недели будет, вероятно, сто сорок, а в начале июля ожидается исторический максимум. Но затем последует спад. К концу года нефть подешевеет примерно вчетверо по сравнению с сегодняшним днём. Российские биржевые индексы тоже рухнут. Рынок отреагирует и на общую ситуацию в мире, и на некоторые решения руководства нашей страны. Нынешний, две тысячи восьмой, год станет во многих отношениях переломным.
— Погодите, — сказал Алексей, — вы как-то слишком уверенно прогнозируете. Нет, я понимаю, есть инструменты для аналитики, есть всякие тренды мировой конъюнктуры… Но вы обо всём этом говорите как о свершившемся факте. И получается мрачно, даже как-то зловеще…
— Так и есть, к сожалению. Тучные годы заканчиваются, эпоха уходит. Речь сейчас не только об экономике. Вы только что вспоминали, как все на улицах радовались после игры. Это был действительно редкий эмоциональный консенсус. Пик, пользуясь вашим определением. Футбол стал лакмусовой бумажкой. Но этот символический пик, увы, позади — во всяком случае, если брать ситуацию в первой четверти двадцать первого века. Что будет потом — не знаю.
— Но всё-таки — откуда такие выводы?
Миллиардер помолчал несколько секунд, задумчиво глядя на плазменный экран с новостями, а затем произнёс:
— Судя по вашим заметкам, вы неравнодушны к фантастике. Поэтому, надеюсь, вам будет проще воспринять то, что я сейчас скажу. Видите ли, Алексей Алексеевич, историческая последовательность — это не просто цепочка дат в какой-нибудь летописи, в учебнике или в энциклопедии. Это гораздо более запутанная структура. Неевклидово пространство, в каком-то смысле. Факты — важные вехи, но они порой тонут в информационных наносах или даже растворяются в них бесследно. История многослойна и нестабильна. Она включает в себя не только события, но и их коллективное восприятие. Причём и то, и другое материально — это надо учесть. Вы следите за мыслью?
— Да, — неуверенно сказал Алексей. — Я только не понимаю, как это соотносится с индексами на биржах через полгода.
— Наше настоящее, сиюминутное время отбрасывает две тени. Одна из них — густая и плотная. Это прошлое. Другая тень — размытая, смутная. Это будущее. Тени искажаются информационным туманом и могут даже сместиться. Но при некоторых усилиях их можно увидеть чётче и сделать практически осязаемыми. Не буду вам описывать технологию, это совершенно излишне. Повторюсь только — особую роль в этом процессе играет субъективное восприятие.
Алексей слушал и понимал — всё это говорится всерьёз. Миллиардер не стал бы тратить драгоценное время на розыгрыш малоизвестного журналиста. Если уж кит обратил внимание на анчоуса, то наверняка для этого были веские и убедительные причины. Но всё равно разговор выглядел абсурдно.
— Пусть так, — сказал Алексей. — Вы уплотнили тень и заглянули в будущее. Но зачем вы рассказали об этом мне?
— Отличный вопрос. Разумеется, я преследую свои цели и рассчитываю на выгоду. Есть одно дело, для которого мне нужен исполнитель. И есть крайне специфические критерии, чтобы произвести отбор кандидатов. Сложилось так, что именно вы этим критериям соответствуете.
— Гм. Ну, я польщён, наверное…
— Я вас разочарую, простите. Речь не идёт о выдающемся интеллекте или деловой хватке. Принцип отбора — совершенно другой. Ключевой момент — ваша биография до приезда в Москву. Вы ведь выросли в Минеральных Водах? Скучаете по этому городу?
— Бывает иногда ностальгия, да. Город очень провинциальный — и в плохом смысле, и в хорошем. Такой работы, как здесь, я там не нашёл бы. Но иногда Москва утомляет и хочется туда, в тишину, хотя бы на день-другой.
— Читал вашу заметку на эту тему. Там ещё было про железную дорогу. Расскажите, пожалуйста, как вам пришла идея.
Алексей пожал плечами:
— Да ничего особенного. Ехал в Подмосковье однажды, в гости, и увидел старую электричку. Зелёную, с красными полосами спереди. Я на такой же в юности ездил из Минвод в Пятигорск, когда был студентом. Вспомнил, поностальгировал. Вот и всё. А почему вам важно, где я родился?
— Мне нужен человек, который не просто знает Минводы, но и жил там в конце девяностых. Конкретно — в девяносто восьмом. При этом кандидат должен работать в моей компании и обладать определённым менталитетом. Поэтому я так тщательно изучал ваши сочинения.
— Ну, в принципе, из девяносто восьмого года я помню довольно много. Что конкретно вам подсказать?
— Не спешите, Алексей Алексеевич. Всё несколько сложнее. Чтобы вы уловили суть, я должен сначала дать вам общий расклад. Очень сжато и упрощённо, но всё же. Итак, внимание. Человеческое восприятие структурировано на нескольких уровнях и цепляется за знакомые ориентиры. Один из них — десятеричная система счисления. Она настолько привычна, что встроена в подсознание. Наша бытовая хронология делится на десятилетия — восьмидесятые годы, девяностые, нулевые. Теперь вспомните про тень в прошлое, о которой я вам рассказывал. Её тоже проще исследовать с десятилетним шагом. Поэтому сейчас — самый подходящий момент, чтобы заглянуть в лето девяносто восьмого.
— Вроде звучит логично.
— Глубинные ориентиры желательно дополнить поверхностными. Нужны, образно выражаясь, яркие верстовые столбы вдоль хронологической линии. Здесь подойдут цикличные события, которые привлекают массовое внимание. Например, футбольное первенство на уровне сборных. Сейчас у нас — чемпионат Европы, а летом девяносто восьмого был чемпионат мира. Очень удачно, что вы этой темой интересуетесь. Значит, нужные вешки есть у вас в долгосрочной памяти.
Миллиардер сделал паузу, чтобы Алексей мог осмыслить его слова, после чего продолжил:
— И, наконец, имеется ещё одна параллель, которая в данном случае принципиально важна. Сейчас, как я говорил, Россия находится на пороге биржевого обвала. А десять лет назад, тоже летом…
— Произошёл дефолт. Да, я сообразил.
— Тем лучше. Значит, пора переходить к практике. Сейчас я объясню, что и как вам предстоит сделать.
Глава 3
— Если применить определённые методы, — сказал владелец газеты, — прошлое может уплотниться настолько, что произойдёт качественный скачок. И во времени можно будет переместиться физически. Именно это я вам и предлагаю.
— При всём уважении, — сказал Алексей, — это уже явный перебор. Не фантастика, а откровенное фэнтези. Я очень люблю кино про Марти Макфлая, но воспринимать его всерьёз не могу, простите.
— Меня радует такая реакция. Для этого задания мне не нужен восторженный дурачок. И могу вас уверить, всё сказанное сейчас — не беспочвенные фантазии. Это, по сути, бизнес-проект с аппаратной базой. Необходимое железо и софт — в моей экспериментальной лаборатории. А
