поселения будут, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова», — сказал Александр I (это расстояние более 100 километров).
Александр I все время ездил за границу для участия в конгрессах европейских держав, подавлявших по всей Европе революционное движение. Россией в его отсутствие правил жесточайший крепостник Аракчеев, начальник военных поселений. «Аракчеев господин всю Россию погубил, добрых людей прослезил», — пелось о нем в народной песне. «Всей России притеснитель», — сказал о нем Пушкин. Тяжелая аракчеевская военно-бюрократическая машина подавляла все живое. Шли жесточайшие расправы с крестьянским движением. Тяжело обрушилась аракчеевщина и на свободную мысль, на университеты. Передовых профессоров снимали с должностей и предавали суду за вольнодумство. В основу всех паук приказано было положить священное писание. Ученость без веры в бога признавалась «не токмо не нужной, но и вредной». Даже математику потребовали преподавать на религиозный манер. Один преподаватель математики, послушный аракчеевским чиновникам, так, например, определил гипотенузу: «Гипотенуза в прямоугольном треугольнике есть символ сретения правды и мира, правосудия и любви чрез ходатая бога и человеков, соединившего горнее с дольним, небесное с земным…» Знаменитый медик Мудров, только чтобы отделаться от придирчивого надзора царских соглядатаев, вывесил в своей приемной список, каким святым от каких болезней надо молиться… Реакция бушевала.
Крепостное право и самодержавие задерживали развитие России. Ликвидация крепостного права и самодержавия — таковы были очередные исторические задачи, вставшие перед Россией.
ФОРМИРОВАНИЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ
ДЕКАБРИСТОВ
Большинство будущих декабристов родилось на рубеже нового столетия: или в последнее десятилетие XVIII в, или в первые годы XIX в.
Все декабристы (исключения крайне редки) были по происхождению дворянами, принадлежали к привилегированному сословию тогдашней крепостной России. Множество разнообразных явлений русской жизни с детства протекло через их сознание, было воспринято ими: жизнь барской усадьбы, дворянского имения, первоначальное домашнее обучение, поступление в учебное заведение.
Много первостепенных по значению политических событий прошло через их сознание. В детстве они слышали разговоры о воцарении нового императора — Александра I; до них доходили смутные разговоры о том, что его отца — императора Павла I — задушили во время дворцового переворота, называли имена участников заговора. Детьми или подростками они узнали о первых войнах России с Наполеоном: па эти войны уходили из дома их отцы и старшие братья. Декабристы выросли в России, и мировоззрение их складывалось на основе размышлений над судьбой Родины. Именно Россия была в центре этого слагавшегося юношеского мировоззрения.
Они росли большей частью в обеспеченных дворянских семьях, где могли постоянно наблюдать резкую разницу между положением помещика и крестьянина, барина и дворового человека.
Одни из них учились в Московском университете, другие — в Московской школе колонновожатых (будущей Академии Генерального штаба), третьи — в Царскосельском лицее. Даже привилегированные учебные заведения были затронуты, как говорили сами декабристы, «духом времени». Сомнение в справедливости самодержавного строя рано пробудилось в молодых умах. Крестьян в университет не допускали, но на университетских скамьях студенты-дворяне встречались со студентами-разночинцами. Мещанские, купеческие и поповские сыновья слушали лекции в одной аудитории с молодыми дворянами. Однако студенты-дворяне отличались от студентов-разночинцев даже формой — мундиром и шпагой. Студенты-дворяне подъезжали к университету в экипажах, в сопровождении гувернеров — французов или англичан, а рядом по улице шли пешком к университету плохо одетые студенты-разночинцы.
Дворянство жило широкой и веселой жизнью. В Москве в день бывало по нескольку десятков балов, сияли огнями великолепные особняки и дворцы, а рядом в бедных домишках и лачугах ютились мещане и трудовая беднота. В учебнике же естественного права студенты, готовясь к экзамену, читали: «Законы должны быть для всех граждан одинаковы». Противоречие между передовой мыслью и русской действительностью бросалось в глаза: в России законы не были одинаковы для всех граждан. Юношеская мысль от наблюдений русской действительности устремлялась к книге, а от книги — опять к русской действительности.
Потихоньку, из рук в руки, студенты передавали запрещенную книгу великого русского писателя XVIII в. А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». За эту книгу императрица Екатерина II бросила Радищева в тюрьму. Человек «родится в мир равен во всем другому», говорилось в этой книге. Жестокие картины крепостного права и самодержавия, которые возмущали, душу Радищева, разительно совпадали с действительностью, окружавшей юношей. «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние», могли прочитать они в другом произведении Радищева. Будущий декабрист Николай Тургенев, студент Московского университета, в 1808 г., вернувшись с лекции профессора Цветаева, записал в своем дневнике: «Цветаев говорил о преступлениях разного рода и между прочим сказал, что нигде в иных случаях не оказывают более презрения к простому народу, как у нас в России. Хотя мне и больно, очень больно было слушать это, однако должно согласиться, что бедные простолюдины нигде так не притесняемы, как у нас». Характерна и в дальнейшем запись лекции, взволнованно прерываемая добавлениями в скобках: «Цветаев приводил в пример, что многие молокососы (так говорил он), скачущие в каретах, позволяют (приказывают даже, прибавлю я) своим форейторам бить (ненаказанно, говорит Цветаев) бедных простолюдинов на улицах, несмотря на то что полицейские чиновники стоят сами на улицах». Это место лекции Цветаева вызывает у студента Тургенева вереницу мыслей: он называет, уже от себя, этих молокососов «извергами рода человеческого», предлагает взыскивать с полицейских, возмущается, что иностранцы обвиняют русский народ в прирожденной «грубости», и обещает «первому такому политику воткнуть в рот палку».
В дневнике Николая Тургенева чувствуются первые проблески критики самодержавного строя. «В Сенате много дураков», — записывает он однажды.
Но, конечно, дело не ограничивалось чтением запрещенных русских книг. С Запада более свободно проникали — еще в библиотеки дедов и отцов — произведения философов-просветителей. Особенно часто попадали в руки передовой молодежи книги французских корифеев вольнолюбия — Вольтера, Руссо, Дидро, Даламбера, Монтескье… Авторы эти, сами того не ведая, сыграли огромную роль в подготовке Французской революции. Они расшатали и разбили устои религиозно-политической идеологии старого феодального мира. Возрастал интерес и к антифеодальной литературе сегодняшнего дня. Читались новые книги, передовые иностранные газеты и журналы. Те же антифеодальные цели вставали перед мыслящей передовой молодежью России. Освободительная идеология западноевропейских стран уже приковывала их внимание, вызывала жаркие споры. Изучение конституций Франции, Англии, США было школой для ищущего политического сознания. Конечно, идеи Западной Европы и Америки не явились причиной, породившей русскую освободительную идеологию, но они облегчили и ускорили ее развитие, передали свой опыт новому поколению. Против ложного положения о якобы «прирожденном» праве дворянина владеть крепостным человеком восставала идея о прирожденном равенстве всех людей, идея о необходимости уничтожения всех феодальных привилегий. Против неограниченного права абсолютного монарха повелевать по произволу
