желанный зов.
И струит мертвец тяжелый,
Сладковато-пряный тлен,
Точно сосен алых смолы
В сроки сумрачных измен.
Тяжело и сладко. Жалит
Сердце мудрая змея:
«Скоро ль мой челнок причалит,
Тлен пленительный лия?»
«Твой голос, словно у ребенка…»
Твой голос, словно у ребенка,
Звучит наивно, муки для.
Ты как зверек, как в сказке Сонка
В палатах пышных короля.
Жужжат серебряные пчелы,
Спустился вечер, ты одна
И песней томною виолы
Стыдливо радостно пьяна.
И все молчит и все уснули.
Лишь там, в лазоревых лугах,
Лучисто дышит звездный улей
И луны плещутся в прудах.
Поет виола нежно, тонко,
В камине гаснет жар угля –
Твой голос, словно у ребенка,
Звучит наивно, муки для.
Бессонница
Глухая ночь. Луна ползет, как рак
На голубую мель нечаянно попавший.
В саду шуршит уныло лист упавший
И старые часы твердят упорно «так».
Все люди мертвые. И сонные гробы
Объемлют их. В окне навесы елей,
Ночных цветов пьянящие свирели
И томно важные и старые грибы.
Глухая ночь. Лишь мягко бродит сон
И ворожит и заклинает сладко
И мир творит, где каждый шаг – загадка,
Где каждый миг – властительный уклон.
И сердце ждет и чует вещий знак.
Глухая ночь. Оно глядеть устало
На белый пруд, на блеск лампады алой –
Но медлит сон – чародарящий маг.
«Наши сны – это смутные домы…»
Наши сны – это смутные домы
На искомых душой берегах;
Их огни нам влекуще знакомы.
Мы покинули суетный прах,
Снова радости мучат и жалят,
Снова легкий и сладостный бег –
Скоро сон нас воздушно причалит
О забытый и кинутый брег.
Снова дети, мы верим и чаем,
Снова медленно, тихо поем
И в обителях Отчих играем,
Благодати Отеческой ждем.
Рабской долей к земному влекомы
Оживаем в томительных снах,
Где горят позабытые домы
На искомых душой берегах.
«Я не могу поверить чуду…»
Я не могу поверить чуду
И не устану я искать
И буду вечно и повсюду
Мессию жадно ожидать.
Когда придешь и тихо скажешь:
«Он там иди скорей туда!»
Помыслю: «Ты меня миражишь,
Как берег – зыбкая вода».
Я золотому солнцу чуда
Поверить детски не могу,
Ищу его и жду повсюду
И чуя, трепетный, бегу.
Ты вновь кропишь, далекий Боже,
Закатной кровью вечера,
Но сердцу сирому дороже
Теней задумчивых игра.
Беззвездный мрак и злые ночи
И поиск, поиск без конца
Пути неведомых урочий
К селеньям благостным Отца.
Там, в снах смеяся и играя,
Руками радостно плеща,
Мчу сердце к призрачности рая,
Как камень – меткая праща.
«Пустыня любит муки…»
Пустыня любит муки,
Миражит нам глаза,
Рисует там фелуки,
Где желть и бирюза.
И мы кричим устало:
«Гляди – вода, вода!» –
Над нами солнце ало,
И небо, как слюда.
Мы жаждем тьмы и ночи,
Кончины злого дня,
И голос слаб пророчий
От полудня огня.
Идем… В истоме муки
Закрыли мы глаза –
И вот нас мчат фелуки,
Где желть и бирюза.
«Укажи мне, укажи…»
Укажи мне, укажи,
Кто нам строит миражи,
Расцвечает ярки сны
Соком пьяной белены?
Кто кидает шаткий мост
К островам сверкучих звезд,
Вводить в блещущий чертог,
Где царить единорог?
Мы бездумные плывем
К островам, где царский Дом
Облекает дня закат
В багрянец прощальных лат.
Сон меня заворожил,
Полюбил, преобразил!
На воздушном корабле,
В облаков неясной мгле,
Мчит меня на остров тот
Дымно-пламенный пилот.
Кто сказал ему: «Лети!»
Указал ладье пути?
Кто рисует наши сны.
Май несбыточной весны,
Строит ночи миражи?
Укажи мне, укажи!
Круг повседневности
Солнце. Моторы. И грохот трамвайный.
Гулы. Шуршанье бесчисленных ног.
А наверху – голубой и бескрайный,
Бледный, магический, древний цветок.
Сумрак. Лученье. Поющие светы.
Улицы точно ликующий зал.
Смехи. Улыбки. Наряды. Кареты.
А наверху – бирюза и опал.
Тени. Молчанье. Закрытые двери.
Женщины. Вскрики. Темно и темно.
Прежнее. Страхи и власть суеверий.
А наверху – до истомы черно.
Ярко. Малиново. Гадостно-ало.
Золото. Что-то лепечущий день.
Поднятый занавес – ждущая зала.
А наверху – мед, шиповник, сирень.
16 августа 1913 г.
В Трифоновой церкви
(XVI век).
Слышал и я эти ризные вздохи,
Видел я медленно тающий дым.
Веры сбирая последние крохи,
Сладко я плакал печалью томим.
И на шелку желтоокие птицы
Клекоты древние строго хранят,
А за окном – мхи, рубины брусницы,
Голос заблудших и робких ягнят.
Морю подобны простые напевы –
Сладко слезами кропить и кропить
Лик пресвятой и божественной Девы.
Вьющей златую, блестящую нить.
Небо подобно опаловой чаше,
Старцу подобен немолчный падун.
Что они беды и горести наши
Перед лицом праотеческих рун?
Солнце – как пламень немеркнущий глаза
День нескончанный – полярная ночь!
О это ты – светловодная Паза.
Полюса дивного древняя дочь!
Лапландия, река Паза, 1913 г.
«Нам хорошо. Не знаем лиха…»
Нам хорошо. Не знаем лиха
Под сенью чудотворных риз.
Лишь по
