стимулировать. Меня постоянно тошнило и рвало. Схватки были просто адские. Спустя девять часов Руслан начал требовать, чтобы меня прокесарили. Но врач силой выставил его из палаты. Все, что я услышала после того, как у меня начались потуги, это слова акушерки: "Посмотрите, какие волосы! Обалдеть!".
И через пол часа на нас смотрел сероглазый щекастый одуванчик. Единственное, одуванчик у нас оказался черного цвета. Я бы, наверное, сейчас все на свете отдала, что бы еще раз увидеть счастливые глаза Руслана. Он смотрел на нее так же все шесть лет, пока был рядом.
5
Наши дни
Софина
— Мама, я это не надену. Это что вообще такое?
— Доченька, ничего страшного не случится, если ты один день сходишь в школу в юбке короче, чем ты привыкла! У нас сейчас уже нет времени заниматься твоей формой. Надо сказать спасибо Ире за то, что она даже это предусмотрела. С нашими бесконечными разборками я о форме даже не подумала.
— Мама, я либо пойду в своей одежде, либо не пойду совсем!
— Соф, ну пожалей меня! Не принято здесь так. Есть форма, и ее нельзя игнорировать! Завтра я постараюсь решить эту проблему. Мы обязательно закажем тебе другую юбку. Да и вообще, откуда взялись эти комплексы? Ты очень красивая девочка, и тебе идет абсолютно все. Кто вбил тебе в голову такие глупости?
Как же мне все это надоело! Почему я постоянно должна идти ей на уступки. Неужели мама не видит, что мне не комфортно в такой одежде. Я даже джинсы скини не ношу. Она что, слепая? Как я могу пойти в этой тряпке. Она мне даже задницу с трудом прикрывает. Наверное, мамина подруга ориентировалась на маму, приобретая мне этот ужас. Так я выше мамы почти на голову.
Я вовсе не дюймовочка. Мне шестнадцать, а я уже за метр семьдесят перешагнула. Надеюсь, больше я не вырасту. Кроме этого, у меня довольно миниатюрный верх и далеко не миниатюрный низ. Моя единственная подруга Настя, теперь уже бывшая одноклассница, почему-то невероятно мне завидует. А я бы все отдала, чтобы быть меньше и незаметней. В четырнадцать лет я перегнала свою маму и в росте, и в размере. Бабушка говорит, что я пошла в отца, и мне нужно радоваться этому факту. Нет, не подумайте, я не толстушка, но и малышкой меня назвать сложно.
Наполовину во мне течет кавказская кровь и, соответственно, внешность у меня не совсем типичная. От мамы мне достались только серые глаза. Мама утверждает, что нос тоже ее. А вот во всем остальном я копия Руслана Алиевича Нажева, только в женском обличии. По крайней мере, так говорит бабушка. Как жаль, что я почти его не помню.
А еще! Как же я за них забыла! Волосы! Мои волосы! Это настоящий кошмар! Густые темные кудри, которые не позволяют мне подстричь ни мама, ни бабушка не дают мне спокойно жить с самого детства. Их можно заплести только в тугую косу либо обрить меня наголо.
Лет в двенадцать я совершила глупость. Я пошла с Настей в парикмахерскую, ей нужно было подстричь челку. И, не долго думая, попросила подстричь и мне длину хотя бы по плечи. Женщина, конечно, сомневалась, не без этого. Но, наверное, я так натурально врала, что родители не против. Да и выглядела, к слову, я уже на все пятнадцать. Подстригла меня так, как я ее попросила. Ну и скандал же бабушка тогда ей закатила, после того, как увидела мое афро. Подумайте только после этого эксперимента мне год пришлось сидеть за последней партой. Теперь вы можете представить мою гриву!
Но вернемся к моей пятой точке. Нет у меня никаких комплексов. Я прекрасно знаю, что я очень даже симпатичная. Именно симпатичная, а не красивая. Красивая у меня мама. Внешность у нее очень утонченная. Даже сейчас, в тридцать пять лет, имея двоих детей, она не растеряла своей привлекательности. Я еще ребенком заметила, как ей оборачиваются вслед. Прекрасно понимаю своего отца. У него не было шансов не потерять голову.
А я просто яркая. И мне нужно как-то научиться с этим жить, не привлекая к себе особого внимания. Например, не носить вот такие микроскопические юбки! Да она еще и в складку! Я ведь спокойно ни по одной лестнице не поднимусь! Не думаю, что эта школа сильно отличается от моей старой. Я думаю, и в этой учатся такие же озабоченные неандертальцы. Но в моей школе у меня был оберег, бабушка. Ко мне просто не решались цепляться. А здесь. Мама? Да она за себя то постоять не может…
* * *
Да! Вот не думала я, что, отказываясь от сопровождения Ирины Анатольевны, я поставлю себя в такое дурацкое положение. Маме нужно решить вопрос с няней для брата, и она выйдет на работу только послезавтра. Дело в том, что няня, с которой договорилась тетя Ира, загремела в больницу с пневмонией, сообщив об этом в воскресенье вечером. Поэтому в лицей я пришла одна. В административном корпусе все было ясно и понятно, и я отказалась от сопровождения, решив, что и сама найду нужный мне кабинет. О, как же я была не права. Когда пропускала мимо ушей все объяснения Ирины Анатольевны. И почему она не настояла. Видимо, не захотела мне навязываться.
Здесь пять корпусов, и я уже двадцать семь минут хожу по кругу. Да, минусы проживания в маленьком городке и обучение в простой трехэтажной средней школе на лицо. И самое главное, спросить не у кого. Первый урок идет полным ходом, а заглянуть в любой из кабинетов, чтобы спросить дорогу, мне просто стыдно!
Слышу, кто-то присвистнул за спиной.
— Эй, кудрявая! Потерялась, что ли?
Я повернулась и постаралась вложить во свой взгляд максимум пренебрежения к существу, которое продолжает оглядывать меня с головы до ног сальным взглядом. К таким взглядам я уже привыкла. Ну, вы же помните про то, что я не ношу микроскопические юбки и джинсы в облипку. Да, да, именно поэтому!
— С чего ты взял?
— Да взгляд у тебя озадаченный просто!
Этот гад растянул губы в широченной улыбке.
— Я, кстати, за тобой уже пол часа по пятам хожу. Думаю, когда же она уже нагуляется?
— Зачем?
— Понравилась! Правда, сначала я заценил только вид сзади, но теперь точно могу сказать — вид спереди тоже что надо!
Я демонстративно закатила глаза, повернулась и пошла дальше.
— Куда тебе
